Небеса не для нас (СИ)

Я тоже начала раздевать Макара, мне не терпелось ощутить его всей кожей, снова увидеть его обнаженным. Он всегда был слишком красив! При одном взгляде на него, всякое сопротивление начинало казаться бесполезным и ненужным. Не будь он так великолепен внешне, может, мне и удалось бы рядом с ним услышать голос разума, а не сердца и всего этого неразумного, распаленного его присутствием тела.

Уложив меня сверху на покрывало, Власов легко провел ладонью по моем бедру, расстегнул молнию на сапоге и медленно его стащил с меня. Я закусила губу. Эти неспешные эротичные прикосновения снова сделали мое желание невыносимым. Едва касаясь моей кожи, Макар снял с меня кружевные трусики, и я раздвинула ноги. Он же так меня хотел - и вот, наконец, я его. Не будет же он снова мучить меня ожиданием?

Макар спустился губами вниз по моему бедру. Я ощутила между своих ног его горячее дыхание, и даже не успела ни о чем подумать, как прикосновение его рта сделало с моим телом что-то невероятное, просто запредельное.

— Боже…

Выгнув спину дугой, я издала негромкий чувственный стон. Власов продолжил ласкать меня губами я языком, и более необычных, приятных, тонких и нежных ощущений мне еще не приходилось испытывать.

— Макар!..

Я прерывисто дышала, вцепляясь пальцами в покрывало и его волосы. Мои стоны начали напоминать плачь ребенка, тихий и жалобный, неутешный, не поддающийся контролю. Сердце наполнилось чудесными возвышенными эмоциями, благодарностью и обожанием.

— Макар, я люблю тебя! — вырвалось признание из глубины моей души.

В этот момент Власов напрягся, перестал прикасаться ко мне, замер на несколько секунд. Подняв голову, он встретился со мной взглядом.

— Не останавливайся, — прошептала я.

Поколебавшись пару мгновений, Макар подвинул к себе мои бедра, с силой сжал их ладонями и проник в меня одним движением. Я застонала и раздвинула ноги шире. Ощущения изменились, стали более глубокими, мощными, тяжеловесными. Подавляющими. Он обнял меня, прижал к груди и снова приник губами к моему рту. Мыслей в голове не осталось.

Я позволила волнам этих ощущений унести себя далеко-далеко, захлестнуть целиком, сделать слабой и покорной, но живой и как никогда чувствующей. Вся вселенная сжалась до этой комнаты, наших переплетенных тел, смешавшегося дыхания, настойчивых движений и сладострастных стонов…

Глава 19. Повод для тревоги

Вот что бывает, когда занимаешься сексом с человеком, которого по-настоящему любишь и при этом хочешь, как безумная. С красивым парнем, умелым любовником. Можно сказать, я настоящая счастливица…

Как бы ни так.

После наступления оргазма, каким бы сумасшедшим он ни был, в голове становится яснее, и все то, что непосредственно в процессе кажется очевидным, непреложным и правильным, приобретает противоположное значение и совсем другой смысл.

От одной мысли о вырвавшемся у меня признании я покрывалась яркой краской смущения и стыда.

Конечно, все, что сказано во время секса, можно просто не принимать во внимание, и я надеялась, что Власов это понимал. Но то, как он напрягся, посмотрел мне в глаза, будто спрашивая, имела ли я в виду то, что говорила… В тот момент я была не состоянии размышлять над его реакцией, но сейчас до меня, наконец, дошло, что он принял мои слова всерьез.

Я сказала ему чистую правду, но… я в жизни не сделала бы этого, если бы не эти ощущения! И дело не только в том, что еще слишком рано для таких признаний. Я просто не смогла бы так раскрыться перед ним, обнажить душу, оголить сердце, своими руками вручить ему оружие против меня!

И что он теперь об этом думает? Я знала, что для большинства парней (да и для многих девушек) эти слова звучали слишком серьезно, по-настоящему дико, пугающе, что они способны были развалить, на корню уничтожить многообещающие, но все еще хрупкие едва зародившиеся отношения, такие, как наши. Власов и куда меньших обязательств испугался, а того, что сейчас творится в его голове, я и представить себе не могла.

Оставшуюся часть этого дня мы провели в постели, занимаясь сексом, болтая ни о чем, стараясь избегать неловких разговоров. По крайней мере, я старалась избегать их. Как ни странно, Власов не казался ни напряженным, ни задумчивым, он шутил, смеялся и выглядел вполне довольным жизнью.

К концу нашего свидания я решила для себя, что он либо не придал значения моим словам, либо не был ими раздосадован, либо вообще уже забыл о них.

Вечером он отвез меня домой. После такого в самом лучшем смысле утомительного, веселого, восхитительно сладкого дня, было очень просто забыть о любых тревогах и переживаниях. Поцеловав меня на прощание, парень обещал позвонить мне завтра.

— Ну, как прошло свидание? — мама встретила меня в коридоре.

— Отлично, — улыбнулась я, — пообедали в ресторане и погуляли по Москве.

— Как хорошо, я очень рада! Устала, наверное?

— Просто без сил, если честно.

Переодевшись в ночнушку, я заварила себе какао, прихватила с кухни сладкую булочку и, вернувшись в комнату, завалилась с книжкой на кровать.