Небеса рассудили иначе

– Понятия не имею. Когда вышел первый роман Смолина, он мне позвонил, книжку принес, потом звонками надоедал, мнением интересовался. Точно так же и со второй книжкой. Бегал по городу, всех знакомых оповестил. Ну а когда «Прощальная песня» принесла ему успех, мы стали не интересны. Такая слава обрушилась… фильм по роману сняли, все звезды в главных ролях, его и сейчас то и дело по телевизору показывают. Смолин в Москву переехал. Гонорары заоблачные, загранкомандировки… Я его пригласил на презентацию своей книги, так он даже позвонить не соизволил. И не пришел. И за все эти годы ни разу по старой дружбе не встретились. А ведь здесь, на даче, по полгода живет. Говорят, сейчас совсем плох. Вы слышали, что с его дочерью случилось?

– Конечно. – Берсеньев поднялся, сграбастал его руку, встряхнул и сказал: – Премного благодарен. За беседу, а главное, за прекрасные стихи. Творите нам на радость. Я видел, как Ефимия плакала, – окончательно заврался Сергей Львович, а я сказала:

– У меня зуб прихватило, – и ходко устремилась к двери, дядя с его стихами успел засесть в печенках.

– Интересный поворот, – заметил Берсеньев, когда мы вновь оказались в его машине. – Дуров – друг Смолина, а вовсе не Чадова.

– Думаешь, липовое ограбление Венериной квартиры именно он провернул?

– Позвони Перфильеву, пусть узнает, где сейчас этот деятель. Интуиция подсказывает, он в этой истории не раз засветился.

– Чего теперь делать-то? – вздохнула я.

– Копать дальше, что же еще?

– Я Смолина имею в виду. В голове не укладывается, как такой человек мог присвоить чужой роман?

– Это в твоей не укладывается, а в моей очень даже укладывается. Чадова они с Венерой прикопали на дачке, но его рукопись Смолин не уничтожил. Литераторы все с приветом. Либо жалко стало шедевр, либо знал, что пригодится. Смолин успел опубликовать два романа, которые прошли незамеченными. А славы хотелось. Тогда он и вспомнил о рукописи. Уж очень велик соблазн, да и был уверен: о ней никто не знает. Ведь о существовании девушки Нади он не догадывался.

– Допустим. Но Чадов мог рассказать о романе своей возлюбленной, он ведь писал ей…

– Мог. А мог и не рассказать. Сюрприз надумал сделать. Должно быть, Смолину нелегко далось решение. Не помнишь, когда вышла «Прощальная песня»? Я имею в виду, примерную дату?

– Зачем тебе? – удивилась я.

– Смолин наверняка хотел убедиться: на даче Чадова не осталось ничего, что могло бы впоследствии указать на плагиат.

– И грабитель искал на даче Чадова не золото-бриллианты… – растерянно пробормотала я.

– А, например, второй экземпляр рукописи, – кивнул Берсеньев. – Заметки, отрывки, да что угодно… Но вряд ли нашел. Оттого и попытался спалить дачу, заодно скрыв следы преступления.

– Ты хочешь сказать, что жену и сына Чадова убил он?

– Кто ж знал, что они окажутся на даче? – пожал Сергей Львович плечами.

– Я не верю, что Смолин…

– Я ж сказал, разузнай, где сейчас обретается его дружок Дуров. Возможно, многое сразу встанет на свои места.

– У меня все это в голове не укладывается, – пожаловалась я.

– Извини, что пришлось нарушить идиллическую картину твоего мировосприятия… кстати, счастье мое, что еще случилось?

– В каком смысле? – нахмурилась я.

– В буквальном. В твоих глазах вселенская печаль. И это с самого утра. Еще совсем недавно твой идеализм был целехонек, не Смолин же его в унитаз спустил. Валяй, рассказывай и не вздумай дурочку включать.

– Димка звонил? – разозлилась я.

– Звонил. Но ничего интересного не поведал.

– Лешка вернулся. И его убили. Перфильев сообщил.

– Лешка, надо полагать, твой бывший муженек. Если ты решила, что его Димка шлепнул, – зря. Не рискнул бы. Ты, чего доброго, узнаешь и, конечно, не одобришь. А ты для него – свет в окошке, лебединая песня, жар сердца и прочее в том же духе. Ты Димкино все, если уж совсем коротко. Даже не парься, он не убивал, век воли не видать, – засмеялся Сергей Львович.

– Я и не парюсь, – отмахнулась я и буркнула: – Чего ты лезешь?

Он вдруг ухватил меня за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза. Взгляд я поспешно отвела, хоть и не хотела этого.

– Ага, – сказал он нараспев.

– Еще один провидец, – фыркнула я, а Берсеньев кивнул:

– Все еще хуже? Стаса подозреваешь?

– Да пошел ты…

– Значит, да. – Подбородок он отпустил и поскреб свой затылок, глядя в окно. – Когда же вы, наконец, угомонитесь?

Я решила, что с меня довольно, и попыталась выйти из машины, но Берсеньев удержал меня за плечо.

– Сидеть. Надеюсь, вы еще не успели разругаться в хлам и в очередной раз разбежаться?

– Не успели.

– Утешила. Вот что, Смолин от нас никуда не денется. Давай-ка займемся убийством Лехи, чтоб решить вопрос с твоей душой. Начнем с его дружков, ты их, поди, знаешь. – Тут он взглянул на часы и деловито продолжил: – Если есть какие материалы, скинь на почту, а пока по домам. Стас наверняка заждался.

Тут я вспомнила о планах на вечер и тяжко вздохнула. Берсеньев высадил меня возле дома Стаса, а я тут же набрала заветный номер, хотя Стас скорее всего был уже здесь.

– Рад тебя слышать, Принцеска, – сказал он.

– Ты дома?

– Давно.

– Почему не позвонил?