Небеса с молотка. В погоне за ближним космосом

В старших классах он выглядел типичным ботаном, выделяясь разве что худобой и соломенно-рыжими волосами. Математика и естественные науки давались Уиллу легко, а вот с гуманитарными предметами он испытывал немалые трудности. Отчасти они проистекали от его безобразного почерка, который был настолько коряв и неразборчив, что кто-то из учителей даже заподозрил у Маршалла дислексию; к тому же он просто не питал ни малейшего интереса к литературе и общественным наукам, считая изучение всех этих малопонятных вещей пустой тратой времени. Он очень рано начал твердо придерживаться своих теорий относительно значимого и незначимого в жизни – и был способен на самые резкие выпады против идей и персоналий, идущих вразрез с логикой и здравым смыслом. Сестры выдвинули гипотезу, что Уиллу трудно дается считывание социальных сигналов, поэтому ему пришлось учиться в них ориентироваться, чтобы ладить с людьми.

За стенами школы Маршалл был подобен сгустку энергии. Ему нравилось носиться бегом по всей округе и забираться на самые высокие и труднодоступные деревья. Оттуда беззаботный дух его мог до смерти пугать прохожих, но сам он не боялся ничего. «Он ищет приключений и может, например, без тени страха стоять на краю обрыва, – сказала одна из сестер. – Он сам будто высшее олицетворение собственной философии, из которой следует, что единственный в жизни риск – отказ от всякого риска».

Родители воспитывали в Маршалле любовь к природе, и эти их уроки он вполне усвоил. Он помогал им ухаживать за домашними животными, ездил верхом и часто выбирался в дальние походы на каникулах. Его отец курировал природоохранные программы, в частности помогал устраивать заказник диких горилл в Руанде, и Уилл этой работой весьма интересовался. «Меня давно интересует охрана природы, и во мне глубоко сидит чувство справедливости, требующее защищать интересы людей и тварей, лишенных права голоса», – сказал он.

Имелись у Маршалла и не свойственные его возрасту успехи, особенно в математике и физике: он набирал высокие баллы по результатам стандартизированных тестов и впечатлял преподавателей своими курсовыми. Как-то раз учителя отвели его мать в сторонку и сообщили, что Уилл, похоже, отличается нестандартным мышлением и поведением. Но, по рассказам родных и давних друзей, особо сильно он из общего ряда сверстников все же не выделялся. «Никто в нашем кругу не сказал бы тогда: „О, этот парень далеко пойдет и станет заправилой в Кремниевой долине“», – заметил один из его старых друзей.

Самые очевидные признаки того, куда мог направить свои стопы Маршалл, можно было при желании усмотреть в его раннем интересе к космосу. Стены комнаты юного Уилла были увешаны плакатами, а пол усыпан книгами и журналами на космическую тему. Иногда он клал матрас на крышу старого семейного лендровера и часами разглядывал в бинокль звездное небо. В шестнадцать лет Маршалл начал копить деньги на телескоп, подрабатывая в пабе и магазине, но через пару месяцев понял, что такими темпами этап накопления затянется на годы, и решил построить телескоп собственными руками. Он сделал прибор «от и до» вручную, но не хватало 1600 долларов для завершающего штриха – оптики[38]. И тут, вероятно, впервые Маршалл попал в то самое «поле ирреальности»: с приобретением линз ему помогла родная школа, отправившая известному британскому астроному Патрику Муру письмо с просьбой помочь юному дарованию. Славящийся эксцентричным характером ведущий научно-популярной телепрограммы «Ночное небо» не только предоставил Маршаллу искомые линзы, но и лично явился в школу на церемонию презентации завершенного с его помощью творения[39]. После знакомства Маршалл еще долго переписывался с Муром, и тот дал ему массу полезных советов относительно дальнейшего образования.

В 1996 году Маршалл покинул родительский дом и отправился в Лестерский университет учиться на физика. Именно эту высшую школу он выбрал по той причине, что там предлагался вариант ускоренного прохождения учебной программы с получением степени магистра всего за четыре года. Кроме того, в Лестере преподавался чуть ли не лучший в Европе курс прикладной астрофизики, а студенты физического факультета имели возможность принять участие в строительстве настоящих спутников и инструментов для Европейского космического агентства.