Небеса в огне (СИ)

Зал взорвался аплодисментами, не просто аплодисментами — грохотом оваций и гудением бесчисленных голосов. Я видела лица иртханов, в их глазах еще отражалось пламя, и не только среди собравшихся: у всех стоявших рядом претенденток зрачки непроизвольно вытянулись в вертикаль, отзываясь на зовущую, яростную мощь огня.

Эсмира же, словно не замечая этого всего, спустилась со сцены, направляясь к столу. Купаясь в отголосках собственной силы, вызвавшей невероятный отклик, во взглядах и всеобщем признании, в прокатывающихся по залу приглушенных голосах.

До той минуты, пока Даармархский не поднялся: тогда все стихло.

— Добро пожаловать, местари Сьевирр, — от того, как прозвучал его голос, я содрогнулась.

Хрипло, яростно, и пламя в его глазах сейчас предназначалось только ей. Пусть мы и стояли далеко друг от друга, я знала этот голос и видела радужку, раскаленную докрасна.

— Благодарю, местар, — ответное полурычание эхом разнеслось по залу.

В тот миг, когда их пальцы соприкоснулись, мне стало нечем дышать.

А потом она опустилась на стул, который дракон для нее отодвинул, ближайший к нему. Вскинула голову, глядя на нас, в темноту, на губах ее играла улыбка. Холодная, жесткая улыбка, и взгляд — обжигающий, как лезвие раскаленного меча.

— Может, мне прямо сейчас домой поехать? — пробормотала одна из девушек с нервным смешком.

— Тебе может и стоит, — фыркнула медноволосая. — А вот я точно останусь. Подумаешь — огненный дракон!

Ее зрачок еще подергивался, но уже не так сильно, другие тоже приходили в себя.

Мэррис шагнула на сцену, чтобы объявить следующую претендентку, но я на нее не смотрела. Я вообще больше ничего не видела, кроме бесконечно прокручивающейся в сознании картинки воспоминаний о прикосновении, отозвавшимся в глазах дракона алой стихией. Иртханы не сдерживали свою силу, но почему-то именно этот взгляд раскаленной иглой ворочался в сердце.

Разжигая пламя совершенно иного рода.

Пламя, сводящее меня с ума.

Вторая девушка шагнула на сцену, но ее приветствие прошло незамеченным. Едва ли кто-то из гостей взглянул в ее сторону и услышал, что она сказала. Даармархский смотрел, разумеется, но смотрел так, как мог бы рассматривать говорящую статуэтку: красивую, искусно выполненную умелым скульптором, но по-прежнему остающуюся статуэткой. Разумеется, отдавая дань традиции, он подал иртханессе руку и точно так же отодвинул ближайшее кресло: этого требовал этикет, места рядом с правителем девушки занимали согласно жеребьевке.

Третья иртханесса тоже рассказывала про свой род, который истоками уходит к первым иртханам. Когда Мэррис представила четвертую, я перехватила взгляд девушки, которой предстояло выйти на сцену. Она расправила складки кремового платья, чтобы скрыть волнение. Пламя, сжигающее меня изнутри, по-прежнему облизывало сердце своими беспощадными языками, но именно ее взгляд почему-то отрезвил. После выступления Эсмиры, показавшего ее истинную мощь, ни одна из претенденток не чувствовала себя спокойно.

— Удачи, — негромко произнесла я.

— Спасибо, — улыбнулась она, и добавила: — И тебе, Теарин.

Задаваться вопросом, откуда она знает мое имя, не стоило: если уж о простой распорядительнице разошлись слухи, то что говорить о претендентке с таэрран.

Задерживаться на этой мысли я не стала, предпочла сосредоточиться на предстоящем и, когда Джеавир (эту девушку звали именно так), спустилась со сцены, снова окинула взглядом собравшихся. Хеллирия сидела слева от брата, рядом с пустующим пока креслом для девятой или десятой претендентки. Для себя я уже решила, что обойду стол с другой стороны, чтобы оказаться рядом со светловолосым иртханом: то же место справа занимал мужчина.

Мужчина высокий, это было видно по широким плечам, явно выделяющийся изо всех присутствующих. Цвет волос и кожи выдавали в нем северянина, а пронзительный ледяной взгляд только подчеркивал происхождение гостя. В отличие от хаальварна, который сопровождал нас в Аринту и в котором угадывалась северная кровь, этот выглядел истинным Ледяным. Так называли сильнейших иртханов Севера, но мысль об этом ушла, стоило Мэррис назвать следующую претендентку.

Иртханесса с волосами цвета огня шагнула вперед, и я поняла, что мы остались втроем: я, Мэррис и девушка, которая спрашивала, не стоит ли ей сразу уехать.

Восьмая.

Медноволосая выступает восьмая, значит — следующая я.

Мысль об этом прокатилась по телу волной пламени, но пламени ледяного, словно я сама была уроженкой Севера. Дыхание перехватило, как во сне я смотрела на иртханессу, говорящую в зал, глядя, как в ее руках распускается огненный цветок, чьи лепестки дрожат, подчиняясь движению ее пальцев.

Выступление Ольхарии было встречено громкими аплодисментами, тем не менее гораздо более спокойными, нежели чем Эсмиры.

Мэррис снова шагнула на сцену, и сердце пропустило удар.

Я чувствовала, как лед течет по позвоночнику и бьет в пальцы. Чувствовала, как мир сжимается до точки, в которой стою я, и снова раскрывается острыми гранями предстоящего.