Небеса в огне. Том 1

Он провел когтем по обнаженной руке, разрезал покрытую старческими пятнами кожу, под которой та скрывала свой изъян. В ноздри ему ударил отвратительный запах разложения. Что-то нарушило заклинание, которое должно было остановить старение, и вот теперь эта человеческая кожа гнила прямо на ней. Поразительно, что она предпочитает выносить это, нежели показать всему миру, какова она на самом деле.

— Вам следует расстаться с этой кожей, милая моя. Она недостойна вас. — И он весело засопел. — Я вынужден признать, что она оскорбляет мой нюх.

Эльфийка не колеблясь обнажила кинжал, сделала надрез ниже предплечья и сняла с себя человеческую кожу, словно высокую перчатку. Отделялась она от нее не без боли. Бидайн старалась делать вид, что ничего не происходит, хотя и испытывала болезненные ощущения. А еще стыд из-за того, что ее белоснежная эльфийская кожа покрыта неистребимым извилистым узором красноватых шрамов. Такова цена, которую она заплатила, когда впервые в жизни сплела чары, восставшие против существующего миропорядка.

Золотой знал, что, несмотря на полученные раны, она снова пользовалась этим заклинанием. И в последний раз — лишь несколько часов тому назад, во время бегства. Эта эльфийка необычайно мужественна. Сейчас почти ничего в ней не напоминало ту пугливую особу, которой она была, когда много лет назад ее привели к Парящему наставнику.

— Вы поступили правильно, решив не убивать бессмертного Володи. Мы должны разгадать эту тайну. Лед мечты не должен попасть в руки девантаров. Нам необходимо найти его. Либо мы украдем его, либо уничтожим. — Дракон склонил голову и сплел заклинание, еще больше усилившее ее гордость и ощущение счастья. — Завтра в это время я буду снова ждать вас на этом самом месте, госпожа Бидайн. А теперь я должен позвать своих братьев.

— Простите меня, повелитель, если в этот час, когда на счету каждое мгновение, я украду еще толику вашего времени. — Она униженно опустилась перед ним на колени, коснулась лбом скалистого пола. — Но я обнаружила еще кое-что и смею надеяться, что это заинтересует вас и ваших братьев.

Он с удивлением наблюдал за тем, как она снова поднялась и сняла с пояса небольшой мешочек. Эльфийка развязала его, и, прежде чем она успела достать то, что было спрятано там, дракон почувствовал ошеломляющую магическую ауру. Судя по всему, мешочек был выложен свинцовой пленкой, и поэтому он до сих пор не обратил внимания на этот могущественный артефакт. Им оказался обломок зеленого кристалла, в котором сверкал бледный пульсирующий свет.

— Вы знаете, что это, госпожа Бидайн?

— Кусок сердца Нангог?

— Совершенно верно. Где вы это нашли?

Он почувствовал ее гордость. Возможно, это и есть истинный изъян Бидайн. Нужно обратить на это внимание и вовремя сломить ее, прежде чем гордость превратится в высокомерие и мятежность.

— Я нашла его в голове металлического льва, созданного девантарами для защиты людей и открытия для них врат в Золотую сеть. Если мы будем охотиться на этих львов, то, может быть, постепенно сумеем собрать недостающую половинку сердца. И тогда появится возможность завершить ваши планы, о великий, и пробудить великаншу.

«Амбициозно», — подумал он. А хочется ли ему на самом деле, чтобы небесные змеи узнали об этой тайне? Ответа на этот вопрос у него не было. Нужно помешать Бидайн рассказать лишнее. Золотой доверял ей, но не той группе драконников, которую она собрала вокруг себя. И в первую очередь он не доверял Асфахалю.

— Вы прошли испытания, моя госпожа. Даже превзошли возлагавшиеся на вас надежды. Для меня было бы честью, если бы вы оказали мне милость и провели со мной немного времени.

Он увидел, как расширились от удивления глаза Бидайн. Почувствовал, каково ей. Она буквально лопалась от счастья.

— Снимите с себя эту фальшивую кожу, моя красавица. Завтра я хочу видеть вас такой, какая вы есть на самом деле. Нет ничего, что бы стоило вам от меня скрывать. Я вернусь лишь после восхода солнца. — И Золотой кивнул в сторону лестницы, которая вела из засохшего розария к полуразрушенному дворцу, в котором он когда-то жил на протяжении нескольких веков.