Небеса в огне. Том 2

У Пернатого больше не было сил держаться за гладкую чешую. Его отбросило в сторону. Он увидел, как дракон ударил когтями Львиноголового, который при помощи магии призвал щит, чтобы отбиться от врага. Но гнев дракона разорвал металл, а его брат получил глубокие раны.

Ишта попыталась вонзить свое копье в бок небесного змея, но тот отбросил его сильным ударом крыльев.

Пернатый тоже занес копье и в гневе метнул его. Яростно выкрикнул слово силы, чтобы управлять полетом своего оружия. Копье описало широкую дугу и понеслось прямо в грудь дракона, ниже основания шеи. Наконечник раскалился от колеблющейся и усиленной гневом магии.

Богоподобный дракон тут же отреагировал. Он выплюнул слово силы, и Пернатый почувствовал, что этот ящер воспользовался магией, текущей сквозь ближайшую звезду альвов, чтобы усилить свое заклинание.

Сотни нежно-зеленых чешуек отделились от тела дракона, и девантару показалось, что внезапно налетевший порыв ветра сорвал листву с зацветающего дерева. Чешуйки ринулись навстречу копью, позволили ему проткнуть себя, чтобы остановить несущееся на дракона оружие.

Их дуэль превратилась в сражение двух сил воли. Пернатый тоже потянулся к волшебной силе, наполнявшей Золотую сеть, и направил свое копье. Оно должно найти цель, ничто не сможет остановить его. И действительно, острие копья, которое неудержимо неслось вперед, протыкало одну чешуйку за другой.

В магии дракона появился еще один оттенок. От его тела оторвались новые чешуйки. Кружась подобно бабочкам, они устремились навстречу Пернатому и двум другим девантарам. Вот уже первая из них нашла свою цель. Несмотря на то что для стороннего наблюдателя они были похожи на листочки, это по-прежнему была драконья чешуя. Чешуйки задели лицо Пернатого, оставив глубокие шрамы на щеке. Девантар невольно закрыл глаза.

Потом их полетели сотни. Они разорвали его оперенье, оцарапали клюв, вспороли веки, когда он закрыл их, чтобы защититься от бури острых как нож чешуек.

Он услышал исполненный боли крик Ишты, проклятия Львиноголового. Чешуйки безжалостно рвали его перья, впивались в его плоть, но он молчал.

Он мог бы покончить с болью. Достаточно было воспользоваться своей силой и защититься, вместо того чтобы нападать. Но он не хотел этого. Ему нужна была победа. Любой ценой! Поэтому девантар отгонял боль, полностью сосредоточившись на копье. Он продвигал его вперед, против силы поднятой чешуйками бури, пока наконец не почувствовал, как острие коснулось плоти дракона, как раскаленная сталь вошла в нее, как вскипела драконья кровь, выступая из раны горячим паром.

Его собственное лицо уже практически лишилось кожи. От клюва остался лишь жалкий огрызок. Чешуйки-бабочки резали глаза, из глазниц выступило студенистое желе. Боль была сильнее всего того, что ему довелось испытать прежде. Что ж, или дракон, или он. Лишь несколько ударов сердца отделяло их обоих от смерти. Чешуйки царапали кости черепа.

Он — бог, он создал мир людей! Он и себя создаст заново, если выживет. Сдаться было так заманчиво. Одна мысль, одно произнесенное шепотом слово — и он будет в безопасности.

Его воля безжалостно вгоняла копье все глубже и глубже в драконью плоть. Он чувствовал, что пульсирующее сердце бестии совсем близко от острия, как чувствовал и то, что его собственное сердце бьется все слабее и слабее. Слишком много крови он потерял. Но девантар думал только о победе и не хотел сдаваться.

Копье вонзилось в сердце дракона. Сильная мышца сократилась сильнее, а затем обмякла. Режущие чешуйки опали с Пернатого, полетели прочь в бесконечное Ничто. Но боль не прекращалась. Она терзала плоть, хотела утянуть его во тьму безумия. Сердце билось слабо и неровно.

— Мы с тобой, брат, — услышал он совсем рядом голос Ишты. Она коснулась его, и боль взвилась к новым, доселе неведомым высотам. Он весь превратился в боль. И последнюю мысль.

— Он мой!

 — раздался в его голове голос сестры. — Отнесите его к кровавому пруду. Он навеки будет моим.

Мая

— Жрецы, принесите черепки! — громовым голосом приказал Соломон, первый Хранитель света.

Сердце Ильмари забилось быстрее. Вот и пробил час, когда решится вопрос жизни и смерти. Он унизился и пошел утром к верховному жрецу Глубоководья. Умолял его помочь его жене, всего один-единственный раз поспособствовать удаче. Но жирный священнослужитель был неумолим. Поэтому ему осталось лишь надеяться на суд черепков. На милость богов, которые уже дважды были жестоки к нему.