Небеса всё знают

Мне нравится рассматривать её вещи и ходить в футболке с надписью: «Я осёл». Таким образом, я оживляю свои мечты и разговоры. Я читаю её слова и улыбаюсь тому, какой она была в двенадцать, тринадцать. Вновь и вновь переживаю сложный выбор, который она сделала и продала себя. Она никогда не была такой, как другие женщины, потому что делала всё для семьи. Себя погубила из-за них. А я должен помочь ей. Хоть как-то, но это невозможно. Жду её. Ночами и днями. Жду мою конфетку, чтобы смеяться и любить. Я жду её, как она ждала меня.

***

Собираю в рюкзак, найденный на полу, все тетради, туда же летит пачка сигарет и зажигалка, чистый лист с её именем, и набрасываю на плечо его. Это первый день, когда я выхожу из спальни Джесс, чтобы поговорить с ней. Я не могу так существовать больше. Она нужна мне ещё острее, чем раньше. Я люблю её ещё сильнее, чем минуту назад. Сбегаю по лестнице и встречаюсь с Зои и Скотом, сидящими на диване с открытым альбомом в руках. Они в чёрном, а я в футболке и штанах. От меня воняет жутко, а мне всё равно.

– Флинт, ты не можешь уйти, – тихо произносит сестра.

– Могу. Я должен уйти…

– Что у тебя там? – Сипло спрашивает Скот.

– Дневники Джесс.

– Что? Дай их мне! Отдай их мне, Флинт! – Кричит Зои, отбрасывая от себя альбом.

– Нет. Они мои. Только мне она сказала, где её ключ к тайнам, и я передам их ей, – качая головой, отступаю назад к двери.

– Флинт, наша дочь умерла. Мы похоронили её пять дней назад, не лишай нас возможности прочесть последнее, что от неё осталось, – молит Скот.

– Это не для вас. Это моё, – отрезаю я.

– Брат, я понимаю, что ты скорбишь, но и мы тоже… пожалуйста, мы любили её, мы потеряли её. Прошу тебя… Флинт, прошу, – Зои плачет, но я лишь слышу оскорбительные слова в мой адрес.

– Я не любил? Я не потерял? – Повышаю голос, зло, смотря на эту чету, которая вместе. А я остался один!

– Конечно, ты любил Джесс. Мы все её любили, но мы её родители…

– Нет, вы ни черта не знаете о моих чувствах, – гадко смеюсь. – Я не любил её. Я люблю её и сейчас. Я люблю её так, как может мужчина любить женщину и даже не может. Я люблю её всем сердцем и душой, моя голова забита ею. Я спал с ней. Я целовал её. Я был её! Я был её мужчиной! А она моей единственной! Навечно моей! И эти дневники принадлежат мне! Только мне, потому что мы… она любила меня! Я не отдам вам то, что для меня ценнее, чем для вас! Вы есть друг у друга! А я потерял свою жизнь, которую подарил ей! Я потерял будущее, у вас же оно осталось! У меня никогда не будет того счастья, что у вас! Никогда, потому что моё сердце вы похоронили вместе с ней! Она моя!

Вылетаю из дома и с грохотом хлопаю дверью. Возможно, мои слова жестоки, но я не могу так больше. Я сказал это, признался, и мне плевать, что они скажут. Я не откажусь от своей любви. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.

Машина останавливается у склона, где бушуют волны океана. У того места, где я буду ближе всего к небесам.

Выбрасываю все дневники на землю и поджигаю их. Никто не узнает, что она чувствовала и на что пошла ради счастья других. Никто не назовёт её дурным словом, не позволю. Только я буду знать её тайны и отпущу их к ней. Они принадлежат нам обоим. Они наши. Наша любовь. Одна жизнь на двоих, как и сердце, пустое и жалкое в моей груди.

Опускаюсь на землю и кладу лист бумаги на рюкзак.

«Джасмин