Небесная игрушка

Все обширное свободное пространство до далекого леса было усеяно множеством людей. Большинство из них были на конях. Они разъезжались, сходились снова в рубке, снова расходились. На земле лежало много убитых людей и лошадей. Кони без всадников, многие из них раненые, беспорядочно носились между сражающимися людьми, внося еще большую сумятицу. Изредка конские массы в центральной части пространства расходились, становились в круг и затем снова мчались друг на друга. Там отчаянно рубились княжеская дружина и личная тысяча Куремсы.

Отсюда, из леска, видно было, как русские понемногу пятятся назад. Все громче звучали победные воющие крики ордынцев. Наконец сражение откатилось настолько, что лес, где скрывалась засада, оказался уже в их тылу. И тогда по лежащим в засаде воинам из конца в конец пронеслась громкая команда, и ратники, выскочив из леса, во весь дух понеслись на ордынцев. Увлеченные схваткой, в предвкушении победы, те не видели, что творится у них за спиной. А когда кто-то из них случайно обернулся и испуганно завопил, было уже поздно. Полтысячи ратников, бежавших до того молча, завопили что было сил и с ходу врубились в тыл ордынцев. В ход пошли сначала луки, а затем длинные пики, мечи, булавы, все то, чем можно принести смерть врагу.

Тысячник Куремса проморгал ввод в действие засадного отряда князя Даниила Галицкого, в то время, как у него самого резервов уже не было. Полтысячи свежих ратников моментально повернули ход сражения. Ордынцы бросились наутек.

Нежданову и находящимся рядом с ним воинам выпало сражаться с пешими ордынцами, потерявшими коней. Огромный воин без шлема на голове и в странной одежде, но с большим щитом и длинным мечом, производил в толпе монголо-татар, привыкших сражаться не в пешем, а в конном строю, катастрофические для них опустошения. Он находился на острие атаки, а другие ратники, поняв его силу и умение, защищали его с боков и сзади. Выстроившись большим клином, в острие которого был Нежданов, большая группа воинов, находившаяся вместе с ним, как горячий нож масло разрезала боевые порядки ордынцев и погнала их. Сражение окончательно перешло в избиение поверженных степняков.

Неподалеку от Нежданова какой-то ордынец в украшенной вышивкой одежде на коне помчался в сторону каменного мешка. В пылу атаки, не долго думая, Нежданов схватил первого же попавшегося ему коня за узду, вскочил на него и помчался за ним, думая захватить степняка живым. Конь оказался ордынским. Седло было достаточно удобным, но, как ни старался Нежданов найти ногами стремена, их на месте не оказалось. В пылу сражения он забыл о том, что у ордынцев стремена располагаются очень высоко, и теперь поневоле оказался в трудном положении. Приходилось удерживать равновесие, чтобы не упасть. Конь под ним мчался, быстро сокращая расстояние до удирающего врага. Они уже проскочили кусты и вломились в лес. Вот уже и поляна с разбросанными телами убитых им же ордынцев. А удирающий – вот он, рядом. Нежданов взмахнул мечом.

Конь неожиданно споткнулся о камень, и Нежданов, перелетев через конскую голову, тяжело ударился о землю и потерял сознание…

4.

      Нежданов пришел в себя от тонкой струйки теплой воды, вливающейся в его рот. Над ним склонился Залужный, держа флягу. Сзади снова ударил взрыв одной мины, затем сразу же другой.

– Я долго был без сознания? – приходя в себя, спросил Нежданов.

– Та не, минут пятнадцать от силы, пока хлопцы не огледелись, – ответил тот, к тому же вас тут не було, може, отползали кудысь?

– Бьет, зараза, ничего нельзя сделать, – с сожалением добавил он, взглянул на Нежданова и поняв, что тот окончательно пришел в себя, отполз за соседний камень.

– Ну и привидится же всякая чертовщина! – мысленно про себя чертыхнулся Нежданов и перевернулся на живот.

– И что это Залужный порол про какое-то отползание? – подумал он дальше, – надо будет спросить его подробнее. Хотя, какой смысл? Все равно отсюда не уйти…

Что-то впилось в его тело под маскхалатом и гимнастеркой под ним. Нежданов засунул руку под гимнастерку, нащупал то, что мешало лежать и, не веря себе, вытащил небольшое резное украшение на цветном шнурке, оберег, подаренный ему жившей ровно шестьсот девяносто лет назад девушкой с ныне позабытым именем Переяслава, родной дочерью князя Даниила Галицкого, с которой ему довелось встретиться. И сразу же все пережитое в далеком прошлом, как живое, встало у него перед глазами. Странная прихоть времени отбросила его на столетия назад, а затем вернула снова в настоящее время.