Небесная канцелярия

Ведьма выходит на крыльцо и ловит ветер в глиняный кофейник с неровным носиком. На дне её кружки плещется болото, в котором живут милые твари без глаз и лап, хотя кому-то они могли бы показаться отвратительными. Они уходят сквозь дно кружки и возвращаются в мох, зарываются в пушистые стебли. Ведьма пьёт кофе и щурится на плоские облака, которые гонит ветер. Она ждёт перелётных птиц. И пусть многие птицы уже вернулись домой, она ждёт особенных. Существуют легенды о птицах, которые приносят с солнца горящие ягоды вечной молодости. Может, ведьма ждёт их? Или птиц, которые знаменуют конец войн во всём мире? Или невидимых глазу птиц, которые состоят из солнечного света и способны просочиться меж песчинками у горных корней? Никто не знает. И нельзя понять, дождалась ли ведьма своих птиц. Возможно, они пролетели сквозь её сердце, а может, когда она их дождётся, и сама обернётся птицею и улетит неведомо куда.

Как бы там ни было, ведьма отставляет пустую кофейную чашку, и твари из мха бочком-бочком подбираются к ней, ведь там их любимое место. Ведьма расчёсывает пахнущие шоколадом волосы, собирает черёмуховый букет на стол и вяжет веники из полыни пяти сортов парить в бане подруг. Совсем скоро купальская ночь, пройдёт сонный июль, а там и запахнет свежей осенью. И будут танцы, и черёмуховые лепёшки, и солёная черемша дождётся своего срока быть добавленной в суп, и вязаные шарфы тоже будут. А пока май. И пока волосы пахнут шоколадом, и птицы летят только им известным маршрутом, стоит мир.

Утро сегодня выдалось ветреным, холодным и ясным. Ведьма любит повторять, что май – это обратная сторона Самайна, когда невидимое становится видимым, а видимое отступает на второй план. Ведьма всматривается в летящие по небу облака. Скоро их сдует ветер, унесёт на другой край планеты, где, возможно, ведьмины сёстры, которых она никогда не видела, варят диковинные отвары из зубов гигантских муравьёв и пальмовых листьев. А ближе к полудню и вовсе может установиться неподвижная жара. Однако сейчас утро. Ведьма расчёсывает на ветру волосы и слушает, как закипает старый чайник на очаге. Утро за утром она поднимается на рассвете, чтобы прочесть на небе своё имя. Но ветер то пригонит палую листву позапрошлогодней осени, то крики павлинов из покоев индийского раджи, а то и вовсе бездумно хохочет на своём, ветряном, языке, только вот никак не приносит ведьме её имя.