Небесная канцелярия (сборник)

В нашу смутную эпоху размягчения мозгов слишком буйно расцвели сорняки предсказаний, астрологии, гаданий, телепатии и прочей околонаучной порнографии. Количество литературы в этом мутном русле растет как снежный ком. Понятно, что такое чтиво увлекательно. И я ничего не имею против него, если оно преподносится как фантазия, сказка для взрослых, поэтическое видение мира, психологический допинг. Но беда в том, что многие подобные публикации претендуют на «научность», на открытие новых законов бытия и т. п. Сюда же, по моему мнению, следует отнести некоторые (только некоторые!) труды Льва Гумилева, в которых доказывалась пассионарная модель этногенеза.

Недавно я узнал об очередном переиздании одного из его наиболее популярных и спорных научных трудов – «Конец и вновь начало». В книге действительно есть много интересного: разнообразные исторические сведения, увлекательные анекдоты об исторических персонажах, описание губительного влияния человека на природу и т. д. Книга написана легким слогом, очень образно, эмоционально, поэтично. На всем подобном я останавливаться не буду, т. к. это увело бы в сторону от главного – рассмотрения пассионарной модели и её доказательств, приводимых Гумилевым. Я проведу рассмотрение на том варианте книги, который есть у меня под рукой – «Конец и вновь начало», Москва: Рольф, 2000, 384 стр. Здесь пассионарная модель дается в яркой и ясной форме, хотя изложение сильно изобилует, как мне кажется, двумя сливающимися противоположностями – вульгаризмом и наукообразием.

Личность Л. Н. Гумилева

Лев Николаевич Гумилев был, безусловно, персоной нестандартной, особенной, выдающейся. Он был эрудированный историк, вдохновенный географ, возвышенный поэт, виртуозный переводчик с персидского. Написал ряд книг и множество статей, которые внесли огромный вклад в историческую науку. У него была очень непростая судьба. Сын поэта Н. Гумилева, расстрелянного ЧК, и поэтессы А. Ахматовой, находившейся в опале, он еще в юности подвергся гонениям. Он стоически переносил изгнание из Университета, аресты, допросы, тюрьмы, лагеря. В Великую Отечественную войну добровольно пошел из мест заключения на фронт. Вернувшись, экстерном сдал экзамены на географическом факультете. Наукой он занимался увлеченно, самозабвенно. Когда собрался защищать диссертацию, то столкнулся с большими препонами, т. к. был в значительной степени самоучка и не принадлежал ни к каким научным школам. Ему пришлось одно время работать библиотекарем в прихоневрологической больнице, что отнюдь не прибавляло ему веса в научном мире. Потом снова аресты, ссылки, лагеря. В лагерях он написал две книги – по истории тюрков и хуннов. После этого ему, хоть и с трудом, удалось защитить докторскую диссертацию. В 70-х годах жизнь Гумилева стала немного легче, он приобрел некоторую известность. Его книги по истории хуннов, тюрков, славян были признаны одними из увлекательнейших изложений среди множества исторических трудов. Блестящий публицист, он умел, извлекая из горы исторической литературы самое интересное, изложить события в концентрированной образной форме, чем особенно привлекал читателя.

Колосс на глиняных ногах

На основании изучения мировой истории Л. Н. Гумилев выдвинул собственную модель развития народов (этносов). В этой модели был сделан акцент на биолого-географический аспект этногенеза. Гумилев предполагал самостоятельность этногенеза, почти полную его независимость от социальных катаклизмов. Для этого ему пришлось прибегнуть к гипотезе о возникновении у этносов направленной пассионарной мутации. Основываясь на этой гипотезе, Гумилев рассмотрел всю всемирную историю и, как он считал, получил неопровержимые доказательства своей правоты. Именно тут, как мне кажется, была сделана главная ошибка: искалась не истина, а подтверждение правоты. Все исторические факты, вроде бы укладывающиеся в модель, принимались, а не укладывающиеся – отбрасывались, игнорировались.

В результате получился колосс на глиняных ногах. Изложение материала в книге «Конец и вновь начало» изобилует чрезмерными натяжками, неосознанными подтасовками, явными противоречиями. Причем, Гумилев часто противоречит не только другим исследователям, но и самому себе, забывая в пылу изложения о необходимости соблюдения в науке жесткой логики, скурпулёзности и последовательности. Вместо того, чтобы проверить свою модель как следует на хотя бы одном отдельном народе, рассмотреть его этногенез подробно, от начала до конца, Гумилев, как заяц, петляет в книге от фазы к фазе, от народа к народу, от территории к территории; и постоянно перескакивает с одной темы на другую, как легкомысленный воробей.