Небесная милиция

Из всех московских вокзалов Курский больше всего нравился Обиходову. Самый шумный, самый людный, самый бестолковый, он походил на чумазого, но симпатичного, никогда не унывающего беспризорника. Как-то раз, в начале девяностых, Обиходов захотел купить сигарет в привокзальном киоске и попал в настоящую уличную перестрелку — несколько человек вдруг начали палить друг в друга среди толпы, прямо как в кино. Только массовка была своя, вокзальная, привычная к таким сценам. Никто не стал паниковать, бросаться на землю. Хохлушки, торговки фруктами, хоть и подняли крик, но не столько от испуга, сколько для того, чтоб отпугнуть любителей слямзить чего-нибудь под шумок. Один за другим хлопнули несколько выстрелов, взвизгнули покрышки срывающейся с места машины — и через мгновение привокзальная площадь снова выглядела как ни в чем не бывало: торговки, бомжи, шпана, граждане пассажиры, которые в массе своей в те времена мало отличались от торговок, бомжей и шпаны. Только ошарашенный Обиходов продолжал стоять, вжавшись в металлическую стенку табачного киоска, пока не услышал голос продавца:

— Эй, друг, ты сигареты-то будешь брать?

Обиходов опасливо отлип от стенки и произнес, словно оправдываясь за свою слабость:

— Стреляют тут у вас…

— Убили что ль кого? — вяло поинтересовался продавец.

Обиходов оглянулся на площадь:

— Вроде не видать.

Продавец равнодушно хмыкнул и бросил на прилавок пачку сигарет.

А еще Обиходов помнил Трубу. Толстую в два обхвата ржавую трубу теплотрассы или чего-то в этом роде, которая отделяла привокзальную площадь от Садового кольца. По этой трубе проходила граница между Москвой и Россией. Москва была рядом, рукой подать. Перейди Кольцо по подземному переходу — и ты в Москве. Но обитатели и гости Курского вокзала не торопились с переходом. Зачем? Там другая жизнь, сложная и непонятная, там страшное 26-е отделение милиции. Они предпочитали любоваться Москвой со своей территории, сидя на теплой трубе. Со временем вдоль трубы понастроили киосков с пивом и снедью, поставили столики. Денно и нощно за этими столиками велись задушевные разговоры. Обиходову нравилось светлыми летними вечерами прогуливаться вдоль трубы и прислушиваться к обрывкам чужих разговоров. Едет положим человек из Мурманска в Керчь, он моряк, потому и едет от одного моря к другому, так ему нужно по работе. А другой человек едет из Крыма в Вологодскую область. Он — вор. И в Крыму он воровал, или наоборот, гулял, спускал наворованное. А третий человек едет из ниоткуда в никуда. Его бросила жена и теперь он не может долго оставаться на одном месте. И вот эти три человека случайно сходятся на Курском вокзале, за столиком у киоска на трубе. Просто потому, что все трое одновременно решили выпить пива, нормальное мужское желание. Начинается разговор, нормальный мужской разговор. У них достаточно времени и достаточно пива, чтобы рассказать друг другу самое главное, что есть в жизни моряка, вора и просто бродяги. Обиходов завидовал таким встречам и таким разговорам. Он может тоже хотел поведать кому-нибудь о своей жизни вот так, за пивом, за столиком у трубы. Но это было невозможно, это было бы фальшиво, потому что такие разговоры ведутся по праву путника, а Обиходов никуда не ехал.

Трубы больше не было. На ее месте построили торговый центр «Атриум» с магазинами, ресторанами, многозальным кинотеатром и непременной идиотской призматической башенкой — визитной карточкой новорусского стиля. Сверкающая неоновыми огнями громада полностью закрыла собой Курский вокзал. Москва убрала Россию с глаз долой.

Воспоминания о Трубе и былых временах вызвали у Обиходова острое желание выпить. Он легонько тряхнул головой, словно приходя в себя после сна, и обнаружил, что находится на втором этаже торгового центра «Атриум» на фуршете по поводу открытия бутика модной спортивной одежды «Ле кок спортиф». Все вокруг было увешано воздушными шариками с изображением бодрого красного петушка. Обиходов механически представил, как можно пошутить на эту тему в заметке: посоветовать владельцам разместить рекламу бутика на радио «Шансон» со слоганом «„Спортивный петух“ — всего лишь одежда». И сам же брезгливо скривился от собственной шутки. Никакой заметки он, разумеется, писать не будет. И на фуршет он приперся просто для того, чтобы убить вечер. В конце концов здесь тоже люди. И можно выпить. «Но не напиваться! Не напиваться!» — дважды повторил он про себя.

Фуршетный стол был длинным, как палуба авианосца. Обиходов представил себя уставшим, потрепанным в боях бомбардировщиком, заходящим на посадку. Первое касание с палубой должно было произойти в разделе холодных закусок, а закончить маневр предстояло в дальнем сужающемся в перспективе конце, за маленьким приставным столиком, где разливали крепкие напитки.