Небесная музыка. Луна

Диана молча наблюдает, как забирают ее гитары, уничтожая все, что ей дорого. Гитары для нее как живые существа, и ей физически больно от мысли, что их выбросят – как беспомощных щенков в мусорный бак. У нее забирают телефон, планшет, ноутбук, банковскую карту и блокируют доступ в Интернет, единственное, что оставляют – электронную читалку и библиотеку.

Прибегает мать, которая не понимает, что случилось, а когда узнает, приходит в замешательство и ужас. Она готова оттаскать дочь за волосы, но ей приходится быть сдержанной из-за прислуги. И уже потом, когда они остаются наедине, Эмма высказывает ей все, и через слово Диана слышит: «наследство», «наследство», «наследство» - как будто бы на нем сошелся клином свет. Больше всего на свете мать боится, что Диана потеряет не себя, а наследство.

Как они тогда будут жить?

Диана готова задавать этот вопрос уже сейчас. Как?

Дальше идут серые ватные дни. За окном – поздняя нежная весна, а Диане кажется, что на дворе – поздняя холодная осень. И на душе тоже осень: голые ветки ноября царапают ее за живое, кусают, щиплют, лезут в глаза. Внутри жжет так, словно у души бывает изжога. Она ничего не делает – смотрит какие-то идиотские передачи и фильмы по телевизору и слушает музыку, иногда ест.

А через два дня Диана сбегает, потому что ей все надоело.

Она ловко обманывает охрану, переодевшись в верхнюю одежду одной из горничных – глупой девицы, успешно подкупленной дорогими бриллиантовыми серьгами. И ранним безветренным утром уезжает в машине продавца морепродуктов, который несколько раз в неделю привозит в их особняк в сердце Верхнего Ист-Хиллса свежую рыбу, кальмаров, мидий и креветок – отец их обожает, в отличие от самой Дианы.

Едва оказавшись в шумном Монисе, она выходит из машины и, смешавшись в толпой, садится на метро, а потом – на автобус. Забредя в торговый центр, она находит женский туалет и преображается. Весь день Диана находится в движении, едет, идет по широким улицам, глядя по сторонам и то и дело нервно оборачиваясь – наверняка ее будут искать. Она останавливается только лишь около тележки продавца с хот-догами, когда чувствует голод. В какой-то момент ей кажется, что она видит в пестрой толпе Брайана, и тотчас уходит, крепко сжимая в руке ледяной стакан с колой. Диане страшно встречаться с ним лицом к лицу, но потом она понимает, что, должно быть, ей показалось. А если это и был он, то не узнал бы. Свое лицо она закрывает единственной маской, которая у нее осталась – больничной, на ней – чудом сохранившийся красный парик, а одета в плащ до колен с отложным воротником и поясом. Горничная с испанским акцентом уверяла ее, что плащ двусторонний, поэтому уезжала она в ярко-голубом, а теперь ходит в черном. А еще это – подделка известного бренда «Дэлмор». Диана не особо разбирается в моде, но может отличить настоящую качественную вещь от дешевки. Впрочем, сейчас ей все равно. Она просто идет, сама не зная куда. Мимо проносятся лица тысяч людей – все разные, но для нее их лица вылеплены из одного пластилина. Проносятся тысячи машин, деревьев и окон – в каждом из них своя история. Проносится целая жизнь.

Единственное, что заставляет Диану чуть улыбнуться – реклама нового аромата модного французского бренда, лицом которого выступает Дастин Лестерс. Ее только что запустили, и она всюду – на остановках, на билбордах, на светодиодных экранах и даже на фасадах небоскребов. Дастин великолепен – выглядит мрачно и сексуально одновременно: зачесанные назад темные волосы, вызывающий взгляд исподлобья, ухмылка, сводящая с ума, накинутый на плечи пиджак. Небрежно засунув в карманы брюк руки, он идет по ночной улице, собирая за спиной армию огней неспящего города.

Диане нравится этот образ даже больше, чем предыдущие, и, видя Дастина, пусть даже в рекламе, она испытывает странное желание дотронуться до его руки. А еще рада его расставанию с Марго Белл.

Любовь ли это, она не знает – просто скучает по человеку, который отверг ее. Они познакомились год назад, и с тех пор она часто думает о нем. А он о ней – нет. Отец был не прав. Деньги для него – не свет.

В какой-то момент уже уставшая и отчего-то равнодушная ко всему Диана попадает в Лейк-Грин парк. Там она немного расслабляется, неспешно идет по его дорожкам, наслаждаясь свежей нежной зеленью и тишиной. Ее ноги гудят, мысли путаются, но зато больше не играет в голове последняя песня «Стеклянной мяты», которую они записали в студии и свели. Она хотела оплатить все это сама, но они ей не позволили – как и всегда. Сказали, что, черта с два, не будут они ее должниками, и если скидываться – то всем вместе.