Небесная музыка. Луна

- И тебе советую тоже, - говорит он, бухается на кровать и накрывается с головой. Лилит, которая почему-то хочет обнять Октавия и крепко-крепко к нему прижаться, обижается. И уходит, напоследок громко хлопнув дверью. Она направляется на кухню, где допивает холодный кофе и крадет из холодильника виноград. А после идет к первой попавшейся пустой спальне и тоже решает принять душ перед тем, как лечь спать. Лилит не может уснуть, не смыв с лица макияж, да и постоять под верхним душем – под таким душем! - ей тоже хочется. Это чудесный тропический душ с голубой подсветкой, огражденный с двух сторон стеклом, а с двух других – каменными плитами. Лилит кажется, что она находится под настоящим ливнем. Она закрывает глаза, подставляет лицо вверх и наслаждается тем, как теплые капли бьют по ее коже. Приятные ощущения заставляют ее расслабиться. И даже горечь от потери дорогого платья уходит.

Однако в какой-то момент Лилит чувствует дискомфорт – ей кажется, что на нее кто-то смотрит. Сначала она думает, что ей это чудится, но потом Лилит зачем-то распахивает глаза. И видит стоящего за стеклом весьма довольного Октавия, который, засунув руки в карманы штанов, беззастенчиво на нее пялится.

У Лилит сердце ухает в пятки. Не то чтобы она стесняется, но такого откровенного издевательства она не вынесет!

- Все мы люди? – кричит Октавий весело. А Лилит, от ужаса потеряв самообладание, вылетает из душевой кабины, хватает висящий халат и молниеносно надевает его. А потом с полотенцем в руках надвигается на Октавия. Вид у нее самый угрожающий. И щеки румяные – то ли от смущения, то ли от ярости.

- Ты с ума сошел? Как ты посмел? – шипит она и бьет его полотенцем по рукам и торсу. – Я тебя сейчас убью!

- Перестань. Я что, женщин не видел? – снова отвечает он ее словами.

Октавий со смехом отступает назад – удары полотенцем безболезнены, а разъяренная Лилит выглядит забавно.

- Иди сюда! – требует она. - Иди сюда, говорю!

- Но мы ведь все люди, ты же сама сказала, - с самым издевательским видом повторяет Октавий. – Я вот тебя не бил, когда ты на меня пялилась.

- Извращенец! – кричит Лилит. – Какого дьявола ты посмел на меня пялится?!

- Может быть, ты мне нравишься, - отлично уклоняется от ударов скрученным полотенцем Октавий.

Лилит замирает и склоняет голову на бок. Кажется, для нее все это – своего рода игра.

- Нравлюсь, значит? – певуче спрашивает она и велит. – Целуй меня.

- Я боюсь тебя целовать. Вдруг заражусь бешенством?

- Целуй, - скрежещет Лилит, закатывая глаза и выставляя вперед руки. Теперь она играет роль зомби, который медленно, но неотвратимо двигается к своей жертве. – Целу-ууй.

- Нет, спасибо, - пятится Октавий. – Я спать пойду. И тебе советую. И да, хватит так шутить, Лил, - говорит он, видя, как трясутся ее руки. - Кезон называет это спонтанной деградацией.

- Це-е-елуй, - безжизненным голосом велит Лилит. Теперь ей почему-то весело, словно и не кричала она минуту назад.

- Кстати, у тебя неплохая фигурка, - заявляет Октавий и получает полотенцем прямо в лицо. Это ему явно не нравится – он без какого-либо труда вырывает его из рук зомби Лилит, а ее саму хватает за предплечья. И склоняется к ее лицу.

- Перестань, если не хочешь по-настоящему меня разозлить, девочка, - произносит он тихо.

- А что тогда будет? – спрашивает Лилит. Мокрые волосы ее слиплись, а по лицу и шее стекает вода, попадая прямо под воротник.

- Хочешь знать, что будет? – еще чуть ниже склоняется Октавий.

- Хочу, - смело шепчет Лилит, подавляя внезапное желание коснуться его гладко выбритого лица. Все снова резко меняется: больше нет ни веселья, ни возмущения, ни злости – одна томная приятная слабость. Она растекается по венам, губы чуть подрагивают, сердцебиение учащается.

- Уверена? – чуть сильнее сжимает пальцы на ее предплечьях Октавий. Его губы почти касаются ее губ. И Лилит чувствует непреодолимое желание поцеловать Октавия. Это искушение прикосновениями. И чем сильнее это искушение, тем тяжелее становится дыхание и ярче – желание. Оно как прозрачная радуга-удавка, накинутая ей на шею Октавием.

- Да, - говорит Лилит.

- Точно? – переспрашивает он, проводя по ее рукам вниз, почти до самых запястий. Пальцы у него совсем не нежные – вопреки образу.

- Да, - шепчет она. Вместе с искушением приходит нетерпение. А следом за ним спешит жадность.

Пусть этой ночью он будет только ее.

Когда Октавий невинно касается губами щеки Лилит и проводит ими до уха, обжигая дыханием, виски ее слегка сдавливает невидимый обруч. Вместо слабости по рукам, ногам, животу волнами бежит жар. Она хочет обнять Октавия, но сдерживается – чувствует, что инициативу он пока хочет держать в своих руках.