Небесная музыка. Солнце

Диана научилась самообладанию и умеет держать лицо, однако эти слова выводят ее из равновесия. Она крепче сжимает ножку хрустального бокала с вином. Дастин, кажется, замечает это.

- Мы не настолько близко общаемся, чтобы я была в курсе всех ее тайн, - отвечает Диана.

- Ты знаешь, - говорит Дастин. - И я прошу тебя, как друга, рассказать мне об этой тайне. Клянусь, она не выйдет за пределы этой комнаты.

- Клянешься? - звонко смеется Диана. - Кто в наше время верит клятвам?

И она залпом выпивает вино.

- Я. Я верю.

- Ты - особенный, - гладит его по темным волосам Диана и идет ва-банк - пытается поцеловать. Но ей не удается даже коснуться его губ своими - Дастин снова отстраняет ее, мягко, но решительно. И качает головой.

- Пожалуйста, расскажи мне, - снова просит он. - Это важно. Для меня это важно, понимаешь?

- Она тебе до сих пор нравится? - с легким презрением спрашивает Диана.

- Нравится, - серьезно говорит Дастин. - Я буду с тобой предельно откровенным. Уже год я не могу забыть Ховард. Не могу, и все. Она поселилась в моей голове и не хочет убираться оттуда. Я вижу ее в других женщинах. Вижу во снах. Это как наваждение. Наверное, это и называют любовью? - с грустным смехом спрашивает он.

- Не знаю, - отвечает Диана. - Может быть. А может быть, это просто страсть. Вы переспите, и все пройдет. Ее образ потеряет свое очарование. И тебе не придется узнавать ее тайну.

- Ты не любишь ее, - спокойно констатирует Дастин.

- А за что мне ее любить? - вырывается у Дианы. - Мы не подруги. Она мне никто.

- Она работает на тебя, - замечает Дастин.

- И что? Я обязана все о ней знать?

Диана хватает бутылку и наливает себе еще бокал вина. На какое-то время воцаряется тишина.

- Диана, я прошу тебя, расскажи все, что знаешь - я же вижу, тебе что-то известно, - снова просит Дастин. - Сейчас у нее трудные времена. И я хочу ей помочь. Возможно, ты не замечала, но она бросила свою прежнюю жизнь. Бросила всех друзей. И меня тоже бросила. Что-то произошло. Я хочу узнать что.

- Может быть, она просто любит деньги? - пожимает плечами Диана. - Бросила все и всех ради бабок. По-моему, это показательно. Не понимаю, как можно любить такого человека.

- Я думал, ты лучше разбираешься в людях, - начинает раздражаться Дастин. - Санни нужны были деньги, потому что ее тетя и брат попали в аварию.

- Какую аварию? - удивляется Диана и отводит взгляд. Что он несет? Что за глупости? Нет, он просто не знает рыжую - она всего-навсего жадная высокомерная стерва. Не может быть иначе.

- Страшную аварию, которая едва не унесла жизни единственных ее родных людей, - устало продолжает Дастин. - Чтобы найти деньги, она ввязалась во что-то. И ты знаешь, во что.

- Почему ты так решил? - хрипло спрашивает Диана.

- Потому что из всех своих знакомых она не оборвала связи только с тобой, - говорит Дастин, сдвигая к высокой переносице черные брови. - Потому что с ней связана секретарь твоей матери. Потому что она чего-то боится, поэтому не может ничего сказать - а кто лучше сможет запугать человека, чем могущественные Мунлайты?

Его пальцы касаются ее заостренного подбородка и чуть приподнимают голову Дианы вверх - так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза.

- Расскажи мне, что происходит, - просит Дастин бархатным голосом. В полутьме он похож на вампира, который соблазняет жертву, пытаясь вызвать ее на откровения.

- Расскажи, Диана.

Однако та вырывается из-под власти его чар. И теперь уже ей приходится отстраняться от Дастина.

- Может быть, она спит с Джессикой? - развязным тоном говорит Диана. - Джесси по девочкам. Дастин, малыш, тебе не приходило в голову, что все намного проще? Ховард работает на меня, потому что ее нанял мой продюсер Макс Уолтер - да, она та еще стерва, но, надо признать, талантливая стерва.

Глаза Дастина суживаются от злости, но он молчит.

- Моей команде нужны такие люди. Я - певица. И я - одна из семьи Мунлайт. А значит, я привыкла к лучшему. Знаешь, - Диана широко улыбается, держа бокал у самых губ, - что говорит мой отец? Не стоит смотреть на характер, стоит смотреть на способности. Пока человек приносит компании прибыль, он может заниматься чем угодно. Сначала высосать досуха, потом - выбросить. Понимаешь, Дастин, милый?

Диана сама не верит, что произносит эти ужасные слова, за которые всегда ненавидела отца. А теперь она легко и непринуждённо произносит их, чтобы спасти себя от правды. Лестерс ни о чем не должен узнать.

- То есть, - уточняет Дастин, - ты выбросишь ее однажды?

- Естественно, - подтверждает Диана, - как только она станет бесполезной. В этом и весь секрет.

Он смотрит на нее внимательным долгим взглядом и поднимается с диванчика.

- И куда ты? - спрашивает Диана. Десять минут назад она хотела уединиться с Дастином, выплеснуть на него всю свою нерастраченную нежность, а сейчас рада, что он уходит. Она не может больше выносить всего этого. Ей страшно. Ей больно. И ужасно одиноко.

- Прости, должен уехать. Спасибо за разговор, - сухо отвечает Дастин. - Надеюсь, у тебя больше не будет проблем с Уилшером. Всего доброго.

- И тебе. Мой совет - не лезь в это, - срывается против воли с холодных губ Дианы. - Не делай хуже.

- Кому?

- Всем.

Ничего больше не говоря и ни о чем не спрашивая, он уходит.

Диана несколько минут сидит совершенно неподвижно - даже не моргает. Она не понимает, как Лестерс смог подобраться так близко. Все ее чувства к нему улетают, словно испуганные бабочки. И остается страх.

Диана наливает себе еще бокал вина и включает караоке. Зачем-то находит своего «Ангела» и пытается петь - сначала выходит красиво и сильно, но потом появляются хрипы, голос садится, и Диана в ярости швыряет микрофон на пол. Что бы она ни делала, какие процедуры ни проходила, улучшения лишь небольшие. Фониатр утверждает, что во всем виновато состояние ее психики и настаивает на работе с психотерапевтом. Однако Диана все никак не соглашается. И запрещает говорить об этом матери.

Она загнана в клетку. И Санни Ховард закрыла эту клетку своими руками - протянув их из своей собственной клетки.

Они обе заперты.

Они обе страдают.

Они обе на равных.

Но Дастин все равно ищет Санни. Как тогда. А Диана снова остается в пролете.

По ее безупречному лицу текут слезы. Что там Дастин говорил о ее родных? Наверняка глупости. Она бы знала, мать бы точно сказала ей. Наверняка Ховард соврала ему. Наверняка. Она же хитрая. Проклятая рыжая лиса.

Диана убеждает себя в этом, однако червячок сомнения поселяется в ее душе. И плачет, слушая музыку к «Ангелу», которая стоит на репите.

Как ее жизнь стала такой, Диана не знает.

Почему она дошла до этого? Кто она теперь?

Ответа нет. Зато в голове бьётся лишь одна мысль: Диана Эбигейл Мунлайт - дешевка. Уилшер был прав.

Диана разбивает бокал, хватает тонкий осколок и рисует им алую линию на бедре. Линия тотчас начинает расплываться, как будто кто-то провел тонкой кистью по сырому листу. Боль наполняет тело Дианы, и она постепенно успокаивается. А после и вовсе засыпает, и из клуба ее забирает помощник менеджера.

***

Дастин покидает пафосный клуб в самом скверном расположении духа. Диана ничего ему не рассказала, хотя он был уверен - она что-то знает. Дастин читал это в ее ледяных глазах, чувствовал кожей. Но если сначала он надеялся, что Диана даст ему ответ, то потом понял - от нее ему ничего не добиться. Да еще и эти слова... «Мой совет - не лезь в это. Не делай хуже», - что она имела в виду?

Дастин полон решимости добиться правды. Он уверен, что Санни хуже от этого не станет. Почему? Он и сам не знает. В который раз срабатывает интуиция.

- С кем подрался? - спрашивает Хью, который, как обычно, сидит за рулем.

- Ни с кем, - коротко отвечает Дастин.

- А вид такой, будто тебя хорошенько повозили головой по полу, - шутит Хью. Но замечая в зеркале заднего вида пристальный взгляд Дастина, замолкает.

- Ты видел ее? - спрашивает тот.

- Кого - ее? - уточняет Хью.

- Санни Ховард.

- Э-э-э... Нет, - запинается Хью. Машина налетает на какую-то кочку, и они подскакивают.

- Врешь, приятель, - говорит Дастин. - Ты видел ее. На съемках в парке.

- Откуда тебе известно? - спрашивает посерьезневший Хью и догадывается: - Так ты... виделся с ней?

- Виделся, - усмехается Дастин. - Что же ты мне не сказал, приятель?

- Так вышло.

- Кто ты такой, чтобы решать, видеться мне с ней или нет? - спрашивает зло Дастин. - И что за чушь про женитьбу ты ей наговорил? Начитался желтых газетенок и статей в сети?

- Прости. Я не хотел, чтобы она снова сделала тебе больно.

- Вот как? - Дастин откидывается на спинку сидения. - А когда ты за моей спиной спал с Сальмой, ты не думал об этом? Что мне может быть больно?

Хью опускает взгляд. Это дела минувших дней, и ему не хочется вспоминать об этом.

- Это разные вещи, Дастин, - тихо говорит Хью. - Ты же знаешь, что я раскаиваюсь.

- Раскаиваешься? Да ладно. Нет, серьезно, - продолжает актер спокойно. - Мы же были друзьями. А в нее я влюбился как мальчишка. И ты знал это. Что ты чувствовал, когда был с ней? Вам было смешно? Вы вспоминали меня? Она нас сравнивала?

Раньше он никогда не задавал этих вопросов - было слишком больно. Дастин просто старался не думать об этом. Однако старая боль поутихла, а после и вовсе стерлась, оставив едва заметный шрам на душе. Да только вот появилась боль новая - саднящая и жгущая. Непрекращающаяся.

Боль под названием Санни Ховард.

- Сколько раз это было? - продолжает выпытывать Дастин.

- Это было один раз! - взрывается вдруг Хью и резко съезжает на обочину - перед ними блестит черная река, а мимо, словно звезды, проносятся машины.

- С ума сошел?! - кричит актер. Он вне себя от злости. И ярость еще сильнее расцветает в нем, когда Хью выходит из машины, хлопнув дверью. Дастин выскакивает за ним. На улице прохладно и пахнет рекой.

- Какого дьявола? Ты что творишь, идиот? - спрашивает он, понимая, что всегда спокойный Хью вышел из себя.

- Сколько? - Хью кричит в ответ с несвойственным ему надрывом. - Сколько ты еще будешь помнить это, *запрещено цензурой*?!

Дастин отшатывается.

- Да, я переспал с твоей девушкой! Да, она меня, дурака, соблазнила, чтобы узнать пароль от твоего счета! Да, я мудак, который, напившись, предал друга! Но, черт возьми, я всегда раскаивался в этом! Я всегда старался заслужить твое прощение и доверие. Я терпел все, что ты делал. Потому что мне было стыдно. Единственный друг - и я подставил его... - голос Хью становится все тише и тише. И он бьет себя кулаком по груди. - Я действительно не знаю, что еще должен сделать, чтобы заслужить твое прощение. Правда. Я не знаю. Не знаю, хоть душу вынь, - мотает из стороны в сторону головой Хью. - И я не сделал ни хрена плохого. Я пытался помочь, видя, как тебе тяжело без Санни. Наверное, я поступил неправильно. Но я хотел, как лучше. Я же за тобой бегаю как нянька! Ты и понятия не имеешь, сколько мне приходится за тобой прибирать. Ты вообще ничего не знаешь. Ноешь, раздаешь указания, капризничаешь и играешь в звезду сцены. Козлина.

Хью рывком закрывает круглое лицо руками. И злость Дастина моментально выветривается. Он изумлен. Даже и не думал, что тот так переживает - о его предательстве они никогда толком не разговаривали. Просто продолжили общение - но уже не как друзья, а как звезда и помощник его менеджера, который всегда находится рядом и делает все, что хочется звезде, потакая любым капризам и не споря.

- Ты чего? - спрашивает Дастин. - Чувак, прекрати. Ты же не плачешь? - с подозрением спрашивает он. - Да ладно.

Хью резко вытирает глаза тыльной стороной ладони. И почему-то нервно смеется.

- Пошел ты - плакать из-за тебя. Я не баба. И... И знаешь, иногда я хочу вмазать тебе, Лестерс, до кровищи на твоей холеной морде - так ты меня достал, так достал, что я хочу свалить! - выдает Хью, находясь в потоке откровенности. - Но каждый раз я останавливаю себя - нет, не тем, что мне нужна эта чертова работа, а тем, что я должен тебе. Я предал тебя. Друга!

- Друга? - цепляется за слова Дастин. Он тяжело переживал то предательство. - Хорош друг, который переспал с моей девушкой, да еще и бабки присвоить помог! А может, ты в доле был?

- Что ты сказал? - щурится Хью. Его кулаки сжимаются. Кажется, хлесткая злость начинает накрывать и его.

- Ну давай, давай, - подначивает его Лестерс. - Вмажь мне. Вмажь! Ну...

Удар Хью не такой сильный, как удар Криса, и в нем нет его ярости. Однако Дастина он сбивает с ног - потому что тот не ожидал этого удара. Дастин не думал, что Хью решится. Не верил до последнего.

Дастин второй раз за день бросается в драку. Они оба падают на пыльную землю и катаются по ней, что-то рыча.

Если драка с Крисом была жесткой, и Дастин только и успевал ставить блоки, защищая лицо и голову, то драка с Хью похожа на барахтанье разозленных мальчишек. Они мутузят друг друга, ругаясь и выплевывая злые слова. Вымещают друг на друге накопившуюся злость. И так продолжается до тех пор, пока издалека вдруг не разносится вой полицейской машины. Хью и Дастин одновременно замирают, а потом одновременно размыкают объятия и встают на ноги, воровато озираясь - им обоим не хочется, чтобы их забрала полиция. Оба особо не пострадали, зато их одежда - в грязи и пыли, а волосы всклокочены.

- Копы, - шипит Хью.

Дастин закатывает глаза.

Когда мимо проносится полицейская машина, и Хью, и Дастин делают вид, что у них что-то случилось с машиной, поставленной на «аварийку». И оба облегченно выдыхают, понимая, что копы спешили на какой-то вызов, а вовсе не ехали к ним.

Желание выяснять отношения на кулаках за это время проходит. Остается усталость.

- С ума сошел? - возмущается Дастин, отряхивая брюки. - Знаешь, сколько эти шмотки стоят? А мне их еще отдать нужно.

Хью садится на бордюр - его спина сгорблена, голова опущена вниз.

Дастин вздыхает, подходит к нему и начинает молча оттряхивать светлый пиджак Хью, затем идет к машине, достает их холодильника две банки прохладной «Колы» и садится рядом. Одну он протягивает Хью. Тот берет и открывает ее - газировка тотчас пеной вырывается из банки. Брызги остаются и на его майке, и на пиджаке.

Дастин смеется, однако Хью оборачивается и сердито на него смотрит.

- Я не специально, - оправдывается Дастин. - Просто тебе досталась несчастливая банка. А может, ты неправильно открывал. Смотри, как я...

Он тоже открывает банку, и оттуда вырывается настоящий фонтан - все попадает на лицо и волосы Дастина. Хью начинает хохотать, а Дастин, шипя ругательства, идет обратно в машину, берет бумажные салфетки и утирается ими. Хью подкалывает его.

О драке они словно забывают. Как будто ее и не было.

Через некоторое время Дастин вдруг говорит, словно невзначай, глядя не на Хью, а на светящийся ночной город:

- Эшли нужен менеджер - не помощник, а главный. Я пообщаюсь с директором.

Эшли - молодая популярная певица с телом и голосом богини. Шикарная и грозящая через год-два стать большой знаменитостью. Стать ее менеджером - большая удача.

- Не надо, - отвечает Хью.

- Все же уйдешь? - спрашивает Дастин. В глубине его глаз - беспокойство. - Смысл? Ты столько лет в этой индустрии. Куда ты пойдешь, приятель? В какое агентство? Думаешь, где-то лучше? Да там контингент хуже меня. Нет, серьезно. Я бываю невыносим, но, поверь, есть ребята гораздо хуже меня. Да ты и сам знаешь. Тот же Майк Ларсен...

- Да не собираюсь я уходить, - с ухмылкой признается Хью. - Испугался?

- Нет.

- Да.

- Не спорь со мной.

- Ну серьезно.

- Иди ты...

Они одновременно допивают «Колу», сминают жестяные банки и встают.

- Спасибо, - вдруг говорит Хью. И улыбается.

- Все в прошлом, - отвечает Дастин, близко подходя к Хью - его ладонь оказывается на его затылке. - Давай забудем это, чувак.

Хью обнимает его. И Дастин хлопает его по плечам, понимая, что даже в драке Хью старался не задеть его лицо - знал, что актеру нужно беречь его.

Они оба не замечают, как их фотографируют из остановившейся неподалеку неприметно машины. Пес Ленингтон не оставляет попыток сделать отличный материал про Лестерса. И он знает, как испортить актеришке репутацию.

Постучи в мое небо - трижды.

Только ты знаешь этот пароль.

«Кое-как» мы жили и «лишь бы».

И каждый играл свою роль.