Небесная подруга

– А как вас зовут? – продолжала она. – Я не поблагодарила вас за то, что вы сделали, но все-таки откройте мне свое имя. – Ослепительная улыбка озарила комнату. – Быть может, вы Ланселот? – произнесла Розмари шутливо. – Или Галахад?

Я не особо умел флиртовать; точнее, совершенно не умел. И в ответ на ее шутку лишь покачал головой.

– Нет, я Холмс. Дэниел Холмс. – Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы побороть смущение. – Очень рад. То есть…

– Розмари. Пожалуйста, зовите меня Розмари.

– Роз… Розмари… – Я выдавил нервный смешок.

– И мне уже лучше, – продолжала она. – Благодаря вам, Дэниел. Вы, должно быть, очень храбрый – сразу бросились на помощь, прыгнули в реку. Ведь вы совсем не знаете меня. Я могу оказаться кем угодно.

– Мне все равно, – отозвался я, осмелев. – Вы прекрасны, как стихотворение.

Скрестив небрежно руки на груди,
Так хороша, что слов не подберешь,
Босая смело к трону подойди:
Сражен Кофетуа – великий вождь…[14]

– Вы поэт! – воскликнула Розмари, захлопав в ладоши.

– Нет-нет! – Я покраснел. – Это стихи Теннисона.

Она снова улыбнулась, на этот раз печально – так мне показалось. Потом отвернулась, подставляя лицо солнцу, и яркий луч высветил ее глаза, так что радужки засияли.

– Сейчас я едва верю в это, – негромко произнесла Розмари. – В то, что хотела умереть. Но вы же понимаете, это всего лишь отсрочка. В один ужасный день рядом не окажется Дэниела Холмса, готового спасти меня. Будет лишь река, ожидающая своего часа. Скоро я уйду, и вы меня забудете.

– Забуду? – У меня перехватило дыхание.

– Ничто не длится вечно, – промолвила Розмари. – У меня были друзья, Дэниел. Я считала их хорошими друзьями. Но теперь я одна, в моем сердце лед, и он не растает вовек. Вы сравнили меня с той нищенкой – быть может, я и есть нищенка, вечно отверженная, вечно одинокая…

– Но…

– Моя красота, – перебила меня Розмари. – Об этом вы собирались сказать? Я красива? О, как я об этом жалею!

Она закрыла глаза, ее губы трагически искривились, руки, лежащие на коленях, сжались в кулаки. Никогда не забуду чувство, которое она вызвала у меня, – душераздирающее соединение жалости и любви. На моих глазах закипали слезы. У меня есть оправдание – Розмари была превосходной актрисой.

– Мои родители были бедны, – начала она. – Не могу винить их за это, как и за желание выгодно использовать мою красоту. Они считали, что я легко смогу найти мужа, который позаботится обо мне и о них. В Кембридже много славных молодых людей, говорили они.

– Не нужно ничего рассказывать, – прервал я. – Это совершенно не важно, Розмари.

– Но я хочу объяснить вам, – настаивала она. – Хочу, чтобы вы все знали, даже если станете меня презирать. Хочу, чтобы вы попытались меня понять. Я нашла работу в забегаловке. – Ее передернуло. – Там было жарко и шумно. Иногда я задерживалась допоздна и боялась идти домой ночью. Я снимала маленькую квартиру в центре города – возвращаться каждый день к родителям в Питерборо было слишком далеко. Хозяйка относилась ко мне недоверчиво – быть может, завидовала из-за внешности. Иногда какие-то мужчины шли за мной до самого дома. Но я никого из них не впускала!

Она пристально смотрела на меня, ее лиловые глаза сияли.

– Понимаете, Дэниел? Никогда!

Я кивнул. Вы бы тоже поверили.

– А потом… Однажды я встретила… даже сейчас не осмелюсь назвать его имя. Но это неважно – возможно, оно вовсе не настоящее. Он сказал, что преподает в колледже. Он был красивый, умный и, как я считала, добрый. Говорил, что влюбился в меня с первого взгляда. Что я не должна работать в забегаловке. Что хочет позаботиться обо мне. Сначала я не верила ему, но он казался таким искренним… Меня убедили его доброта и участие. Он намекал, что хочет жениться на мне. Прямо никогда не говорил, но… – Она умолкла и вытерла глаза. – Шли недели. Он по-прежнему был так добр… Держал за руку, когда мы гуляли в парке. Сводил в театр. Однажды возил меня в Лондон на своей машине… но никогда не приглашал к себе домой. Мне было все равно. Я знала, что женитьба на мне возмутила бы его семью. Я терпеливо ждала, ослепленная счастьем. Как-то раз, возвращаясь домой с покупками, я увидела его. Увидела и позвала по имени – на всю улицу. Он обернулся… и тут я заметила, что на его руку опирается какая-то дама.

Розмари умолкла, на глазах у нее выступили слезы. Повинуясь мгновенному порыву, я сжал ее кисть.

– Дама спросила: «Кто эта женщина?» Он отвернулся от меня, не сказав ни единого слова, и ответил ей… Боже, я как сейчас слышу эти слова! «Никто, дорогая». Никто! Я никто, несмотря на красоту. Недостаточно хороша, чтобы меня уважали порядочные мужчины. Нищенка! Точнее не скажешь. Вы угадали, Дэниел. Мой добрый Дэниел.

Я пытался успокоить ее, но Розмари настаивала: