Небесное чудовище

Усаживаюсь в позу для медитации. Нужно успокоиться и восстановить внутреннюю энергию. Больше спектаклей на радость смертным устраивать я не намерена.

Очищаю свой разум, позволяю энергии хлынуть в тело, чувствую, как она течет по меридианам, наполняя силой. Так думается легче, и стратегии создаются лучше. Впрочем, моя проста и придумана давно.

Высвобождаю дух, оставаясь для незрячих смертных все в той же позе и с закрытыми глазами. Усмехаюсь, подмигиваю Ей, поручая приглядывать за телом, и вылетаю прочь. Пора разузнать, что вы тут прячете или кого.

Путь лежит через длинный темный коридор, полный таких же клетушек, как и та, в которую забросили меня. Наверное, будь я в своем теле, задохнулась бы от зловония – испражняться пленникам приходится в своих же крохотных камерах. Из-за того, что живут в грязи, многие покрыты коростами и гниют заживо. Жалкое зрелище.

Я вовсе не сочувствую смертным. В большинстве случаев они попадают сюда за дело, хотя каждый наверняка уверен в своей невинности. Но преступление – это не только насилие, убийство или грабеж. Глупость, пожалуй, худший из людских проступков. Глупость ведет к тому, что мы становимся недальновидными, доверяем не тем, помогаем не тем. Глупость должна караться суровее всего. И карается.

Семьсот лет назад я тоже была глупа. Доверилась, вручила другому свое сердце. Он казался мне судьбой, моим звездным возлюбленным. Наша история ослепляла: Праздник фонарей, фейерверки и много еще другой красивой девчоночьей романтики. Мне казалось, он бросает мир к моим ногам. А он расставлял сети. Плел свою паутину, в которой я увязала все больше и больше. Красивый, сильный, достигший стадии Бессмертия Духа[5]. Почти бог. Хотя почему «почти»? Для меня он и был богом.

Надев красные одежды и встав рядом с ним на брачной церемонии, я чувствовала себя самой счастливой в Трех Мирах. Мы поклонились Небу и Земле. Он на руках отнес меня в дом, который с того мгновения я считала нашим. Мы пригубили вино из брачных чаш и перебрались на ложе, застеленное алым шелком. Он поцеловал меня сладко-сладко и сорвал одежду…

Страсть туманила мне голову. Счастье лишало рассудка. И я не сразу заметила в его руке кинжал, нацеленный на мою обнаженную грудь. Не поняла, в какой момент его идеально красивое лицо исказили ненависть и презрение.

«Попалась, отродье!» – зло сказал тот, кто лишь миг назад шептал дурманящие слова любви. Вино, что мы выпили, – символ высшей любви и доверия между супругами – оказалось отравлено особенным ядом. Опасным для чудовищ, но вполне безобидным для бессмертного на такой высокой стадии совершенствования. Я даже не смогла отклониться, когда клинок вонзился в мою грудь.

Но слова – злые, жестокие, полные отвращения – ранили в разы сильнее.

«Думаешь, я любил тебя? Мне было противно каждое прикосновение к тебе. Твои поцелуи до сих пор горчат у меня на губах. Ты худшее, что случилось со мной!»

Он пронзил меня насквозь, нанизал на кинжал, как бабочку на иглу. Тогда на свободу вырвалась Она. И вспыхнуло пламя…

Вот такая брачная ночь – кровавая и огненная. Когда я очнулась потом в какой-то лачуге посреди леса, рядом вновь был только дядюшка Жу. Тогда-то он впервые обрезал мне волосы своим ножом для рубки бамбука. Пряди, падавшие к ногам, будто горели изнутри, а в глазах, наоборот, поселилась серая муть. То было последствие яда – так мой муж пометил меня…

Ненавидела ли я его? Нет. Я сама виновата во всем, что случилось. Была глупа и понесла наказание. Но он словно повредил что-то важное внутри меня, надколол. Тогда-то и стали приходить сны, так похожие на реальность или на воспоминания. В них я видела себя великой богиней, восседавшей на троне во дворце Небесного Императора. Величие и могущество, исходившие от той меня, не могли вместиться в хилое смертное тело, в котором я заключена сейчас, – они разрывали его, как бабочка проламывает кокон, чтобы расправить крылья и взлететь. Просыпаясь, я чувствовала себя обманутой и разбитой. Не собой. Словно от меня скрыли, отрезали что-то важное. Я тащилась к дядюшке Жу и пересказывала ему свой сон – он ведь мудрая Небесная Черепаха, как утверждал сам, пусть объяснит. Но старик лишь смеялся надо мной: «Ты просто начиталась своих глупых книжек! Как такая Никчемная может быть богиней?» Его насмешки лишь усугубляли мою тоску. Мне даже казалось иногда, что я сошла с ума и действительно все выдумала, а не увидела во сне…

Трясу головой – телесная привычка, даже в духовном путешествии не могу от нее избавиться, – и вылетаю наверх. Становится светлее. Тут, разумеется, и находится кабинет Вэй Тяня. Сейчас из него доносятся голоса – мужской и женский. Они спорят.

Прежде чем пройти сквозь дверь к ним, натягиваю Полог Невидимости. Не то что боюсь быть замеченной, но подстраховаться на всякий случай не помешает.

Моему духовному взору, как и ожидалось, предстают Вэй Тянь и госпожа Чжао.

Он – потерянный и растрепанный, с горящей щекой, она – пылающая гневом, невозможно красивая в этот момент.

– А-Лань, – бормочет Вэй Тянь, протягивая к ней руку, – за что?