Небесное испытание

Во время наступившей за этим долгой паузы на лицах присутствующих медленно проступало понимание мудрой тактики хана: опекун Чиркена нужен здесь в момент смерти хана как тот, кто не позволит ущемить его интересы, кто будет свидетелем произносимой клятвы. Хан отдышался и поднял руку:

– За моим внуком, вашим военным вождем, поедешь ты, Бозой… и ты, Илуге. Много воинов брать… не следует, так как большой отряд напугает… косхов. Возьмите… пятьдесят воинов.

«О нет! Только не это!» – подумал Илуге, почувствовал, как из желудка волной поднимается тошнотворный страх, который, как ему казалось, он уже никогда не испытает. Он уже раскрыл рот, чтобы отказаться, но встретился глазами с Темриком. Хан дернул уголком рта, и Илуге понял, что тот точно знает, что делает.

– В награду за возвращение моего внука тебе, Бозой, я жалую десять коней, а тебе Илуге… одного. Аргола.

Илуге до крови закусил губу. Вот так бывает: все, задуманное человеком, по воле Вечно Синего Неба уносит ветром в одно мгновение. Может ли он ослушаться воли умирающего хана, ради задуманного? Отказаться надо прямо сейчас – и принять позор и презрение, которым одарит его каждый джунгар, от которого потом не отмыться никакой доблестью. Или стоит принять случившееся как знак того, что время еще не пришло? Но придет ли оно когда-нибудь для него, если он отправится туда, куда его посылает Темрик?

Понимал ли это умирающий хан? Наверное, понимал, предлагая ему в уплату то, чего Илуге хотел больше всего на свете. Аргола.

«Выбор между долгом и честью».

Илуге снова поднял взгляд, долго смотрел в затянутые болью глаза старого хана. И кивнул.

Наконечник стрелы смотрел ему в лоб.

Косхи делали стрелы более узкие, однако крючковатые зазубрины, идущие по обоим крыльям наконечника, делали извлечение стрелы делом очень неприятным и затруднительным. Правда, с такого расстояния и извлекать будет незачем.

– Вы перешли границу! Говорите быстро – у кого-то может случайно дрогнуть рука!

Илуге не узнавал воина по голосу. Кожаный шлем с султаном из конского волоса с широкими нащечными пластинами не позволял хорошо его разглядеть. Илуге невольно с надеждой подумал, что и его собственный шлем скрывает его лицо так же хорошо. Кто знает, может, его и не узнают, если он будет помалкивать. За зиму его борода стала жесткой, а светловолосые и светлокожие люди, хоть и редко, встречаются у всех племен.

– А ты смелый, косх, – с неожиданным дружелюбием оскалился Бозой. – Что же до того, о чем ты соизволил спросить, то мы, если можно так сказать, едем вернуть нечто, по праву и крови нам… очень небезразличное. – Он говорил нарочито цветисто и медленно, явно наслаждаясь замешательством предводителя, проявившего излишнюю прыть. – А это находится как раз на ваших землях.

– Что же это? – Косх явно запутался в витиеватой фразе. «Опыта в переговорах у него никакого», – подумал Илуге и тут же одернул себя: у него самого, собственно, тоже не слишком много опыта. Кто же прячется под шлемом?

– Великий хан всех джунгаров Темрик, Старший Волк, послал нас за своим внуком Чиркеном, который не так давно перешел Уйгуль в вашу сторону. Хан надеется, что его внук был встречен с должным гостеприимством, коли решил посетить живущее с нами в мире долгие годы племя…

Бозой многозначительно оборвал фразу. Однако Илуге почувствовал, как он затаил дыхание: если Чиркен все еще жив, врать косх не посмеет.

Тот, однако, спокойно кивнул, и Илуге вместе с Бозоем медленно, осторожно выдохнули.

– Внук вашего уважаемого хана оказал нам честь и сейчас гостит у нашего вождя Бугата. Я провожу вас к нему, – очень взвешенно сказал он, явно опасаясь добавить еще что-нибудь. Лишнее.

Молча подал знак, и стрелы вернулись в колчаны. Косхов было не меньше сотни. Быстро их обнаружили, что, впрочем, и неудивительно: Илуге знал, что зимний стан косхов, с которого они еще не ушли, они здесь ставят неподалеку, меньше чем в полудне конного хода от Пупа и на таком же расстоянии от Уйгуль. Оно и понятно: обычно племя двигалось на летние кочевья, ближе к Горган-Ох, после того, как оканчивался Весенний торг на Пупе. По весне все сопредельные племена подкочевывали ближе к Пупу, на котором, кроме всего прочего, чаще всего проходил сбор племен, решались межплеменные распри или, напротив, ударяли по рукам сваты из других кочевий.

Бозой подал знак, и джунгары, ехавшие по степи рыхло, собрались в знаменитый «джунгарский клин» – боевое построение, когда в следующем ряду всадников всегда на два больше, чем в предыдущем. Илуге постарался затеряться в середине, между крупами коней, развевающимися султанами из конского волоса и лесом взблескивающих на солнце копий. Бозой заметил его маневр и издевательски хмыкнул.