Небесное пламя. Персидский мальчик. Погребальные игры (сборник)

– Да. Когда отец захватил власть, народ по горло был сыт демократией, а когда передал ее мне – по горло был сыт деспотией.

Филипп отметил про себя, что Дионисий не столь глуп, как это казалось.

– Но почему Платон не помог тебе? Говорят, он приезжал в Сиракузы дважды.

Невыразительное лицо изменилось.

– Видя, как я выношу столь великий удар судьбы, не кажется ли тебе, что я все же кое-чему у него научился?

Во взгляде водянистых глаз появилось едва ли не величие. Филипп глянул на аккуратную штопку единственного хорошего хитона Дионисия, дружески накрыл его руку своей и кликнул виночерпия.

На позолоченной кровати, изголовье которой украшали резные лебеди, Птолемей лежал со своей новой девушкой – Таис Афинской.

Совсем юной она приехала в Коринф, и теперь у нее уже был собственный дом. Стену покрывали изображения переплетающихся любовников, на ночном столике стояли два изысканных неглубоких кубка, кувшин с вином и круглая склянка с душистым притиранием. Пламя лампы-треножника, удерживаемой позолоченными нимфами, озаряло комнату; девушке было девятнадцать лет, и она не нуждалась в таинственности. Черные волосы Таис были мягкими, как пух; синие глаза, ярко-розовый ненакрашенный рот; краска, однако, выделяла ногти, соски и ноздри, делая их похожими на розовые раковины. Кремовая кожа ровная, безволосая и гладкая, как алебастр. Птолемея она очаровала. Час был поздний, и он лениво касался ее тела, уже не ожидая, что старое пламя возгорится вновь.

– Нам нужно жить вместе. Эта жизнь не для тебя. Я не женюсь еще многие годы. Не бойся, я позабочусь о тебе, – сказал он.

– Но, душенька, все мои друзья здесь. Наши концерты, представления… Я буду совершенно одинока в Македонии.

Все говорили, что Птолемей – сын Филиппа. Не следовало показывать нетерпение.

– Да, но впереди Азия. Ты будешь сидеть у голубого фонтана, среди роз, а я вернусь из похода и наполню твой подол золотом, – уговаривал Птолемей.

Таис засмеялась и куснула его за мочку уха.

Вот это мужчина, думала она, его действительно можно принимать каждую ночь. По сравнению с другими…

– Дай мне немного подумать. Приходи к ужину завтра, нет, уже сегодня. Я скажусь Филету больной, – предложила красавица.

– Маленькая проказница. Что тебе принести?

– Только себя самого. – Таис знала, что это действует безотказно. – Македонцы настоящие мужчины.

– Брось, ты пробудишь к жизни и статую.

– Я рада, что вы начали бриться. Теперь снова видны красивые лица. – Таис провела пальцем по его подбородку.

– Александр ввел эту моду. Он говорит, что борода помогает врагам – им есть за что ухватиться.

– О, поэтому?.. Александр прелестный мальчик. Все влюблены в него.

– Все девушки, кроме тебя? – спросил Птолемей.

Таис рассмеялась.

– Не будь ревнивцем. Я имела в виду солдат. Александр один из нас, в глубине души, понимаешь?

– Нет. Нет, ты не права, – возразил Птолемей. – Он целомудрен, как Артемида, или почти так же.

– Да, это всем видно, но я хотела сказать другое. – Пушистые брови Таис задумчиво сдвинулись. Ей нравился новый любовник, и впервые в жизни она поверяла мужчине свои истинные мысли. – Александр похож на великого человека, такого, о которых пели аэды в старые дни. Знаешь, такие люди живут не для любви, но окружены любовью. Уверяю тебя, я видела сама: они – кровь его тела, все эти люди, которые, он знает, пойдут за ним в огонь. Если наступит день, когда они не последуют за ним, Александр начнет медленно умирать, совсем как какая-нибудь знаменитая гетера, когда любовники покидают ее двери и она откладывает в сторону зеркало.

Легкий вздох был ей ответом. Таис бережно подняла покрывало и окутала им их обоих. Птолемей уже засыпал, близилось утро. Пусть останется. Можно начать привыкать к нему.

Из Коринфа Филипп отправился домой, чтобы начать приготовления к войне в Азии. Когда он будет готов, то добьется, чтобы Совет дал согласие на поход.

Большая часть армии ушла вперед под предводительством Аттала и разошлась по домам на отдых; так же поступил и Аттал. Он владел старой, замшелой родовой крепостью на склонах горы Пидна. Филипп получил от него письмо, в котором Аттал просил царя почтить его скромный дом и отдохнуть после долгого перехода. Филипп, нашедший Аттала проницательным и одаренным, послал свое согласие.

Когда они свернули с горной дороги в холмы и линия горизонта над морем удлинилась, Александр сделался неразговорчивым и угрюмым. Вскоре он покинул Гефестиона, подъехал к Птолемею и увлек его за собой в сторону от отряда, на заросший вереском и кустарниками склон холма. Птолемей, озадаченный, последовал за Александром, но ум его занимали собственные дела. Сдержит ли гетера слово? Таис заставила его ожидать ответа до самой последней минуты.

– О чем думает отец? – сказал Александр. – Почему не отошлет Павсания в Пеллу? Как он может везти его туда?

– Павсаний? – пробормотал Птолемей. Его лицо изменилось. – Что ж, он вправе сопровождать царя как телохранитель.

– Павсаний вправе быть избавленным от этого, если вообще имеет какие-то права. Ты что, не знаешь, что это случилось в доме Аттала?