Небесное пламя. Персидский мальчик. Погребальные игры (сборник)

При виде его честного грубоватого лица, выцветших голубых глаз, седеющих светлых волос Олимпиада ощутила уют и покой. Она пригласила Лисимаха в свои покои. Сразу же опустившись в предложенное кресло, Лисимах спокойно слушал жалобы мечущейся по комнате царицы и присовокуплял какое-нибудь безобидное замечание всякий раз, когда та останавливалась, чтобы перевести дыхание; наконец Олимпиада выговорилась и замолчала.

Тогда Лисимах сказал:

– Дорогая госпожа, теперь, когда мальчик слишком вырос, чтобы оставаться на попечении няни, не хотите ли вы подобрать ему хорошего педагога?

Она обернулась так резко, что ее украшения зазвенели.

– Никогда! Я не соглашусь, и царь это знает. Кого они хотят сделать из него – слугу, торговца, управляющего? Он чувствует, кто он такой. Целыми днями эти низкорожденные педанты трудятся над тем, чтобы сломить дух моего сына. С той минуты, когда Александр встает, и до той, когда ложится, у него едва ли находится час, чтобы вздохнуть спокойно. И ты хочешь, чтобы я превратила его в жалкое подобие пойманного вора, порученного попечению раба? Пусть никто не смеет заговаривать об этом в моем присутствии. И если царь послал тебя с такими намеками, передай ему, Лисимах, что, прежде чем моему сыну придется испытать этот позор, я пролью кровь, да, клянусь Гекатой Тривией[27], пролью кровь!

Лисимах выждал, пока царица успокоится настолько, чтобы услышать его, и сказал:

– Мне тоже было бы печально смотреть на такое. Уж скорее я сам стану для Александра наставником. На самом деле, госпожа, я и пришел, чтобы просить об этом.

Олимпиада опустилась на свое высокое кресло. Лисимах терпеливо ждал, зная, что сейчас, пока длится пауза, она раздумывает не о том, почему рожденный благородным берется за рабскую работу, а о том, справится ли он с нею. Наконец Лисимах сказал:

– Мне часто казалось, что в Александре возродился Ахилл. Значит, ему нужен Феникс[28]… «Думая так, что, как боги уже не судили мне сына, сыном тебя, Ахиллес, подобный богам, нареку я; ты, помышлял я, избавишь меня от беды недостойной»[29]. Он это сделал? Когда Феникс произносит эти слова, Ахилл уже вырван из убежища во Фтии и привезен под Трою. И то, о чем просил старец, Ахиллес ему так и не дал. А если бы дал, это избавило бы его от печали. Может быть, тень его вспомнила об этом. Как мы знаем, прах Ахилла и Патрокла был смешан в одной урне, и даже бог не смог бы отделить один от другого. Герой вернулся, соединив ярость и гордость Ахилла с тонкими чувствами Патрокла. Каждый из них страдал по-своему; этот мальчик будет страдать за двоих.

– Есть кое-что еще, – заметила Олимпиада, – и люди это увидят.

– Так далеко я не загадываю. Позволь мне попытаться. Если мальчику будет тяжело, я не стану его принуждать.

Олимпиада встала и прошлась по комнате.

– Да, попытайся. Если ты встанешь между ним и этими дураками, я буду твоей должницей.

Александр был в лихорадке всю ночь и проспал большую часть следующего дня. Лисимах, заглянув к нему наутро, увидел, что мальчик сидит на окне, свесив наружу здоровую ногу; своим высоким чистым голосом он переговаривался с двумя гетайрами из конницы, прибывшими из Фракии с поручением к царю. Александр жаждал новостей о войне. Новости он узнал. Александр захотел кататься и предложил всадникам поймать его, когда он выпрыгнет из окна. Со смехом простившись, гетайры отказались и поскакали прочь. Когда мальчик, вздохнув, отвернулся от окна, Лисимах отнес его обратно в постель.

Александр без ропота подчинился, он знал Лисимаха всю свою жизнь. Едва лишь выучившись ходить, он уже сидел у старика на коленях и слушал его рассказы. Тимант в разговоре с Леонидом сказал, что Лисимах – не настоящий ученый, а кое-как натасканный школяр. Мальчик был рад повидать его и поведать, слегка прихвастнув, о своих приключениях в лесу.

– Ты сейчас можешь ступить на ногу?

– Нет, я прыгаю. – Александр с досадой нахмурился: нога болела.

Лисимах подложил под ногу мальчика подушку:

– Слабое место Ахилла. Береги ногу. Мать держала Ахилла за пятку, когда опускала ребенка в Стикс, и забыла смочить ее после.

– В этой книге описано, как умер Ахилл?

– Нет. Но он знал, что умрет.

– И небожители не предостерегли его?

– Ахилла предупреждали, что его смерть последует за смертью Гектора, но все же он убил троянца. Он мстил за Патрокла, своего друга, убитого Гектором.

Мальчик погрузился в глубокую задумчивость.

– Патрокл был его самым лучшим другом?

– Да, еще с тех пор, как они были детьми и росли вместе.

– Почему же тогда Ахилл не спас его?

– Он увел своих воинов с поля битвы, потому что верховный царь оскорбил его. Грекам становилось все тяжелее без него; так и было предсказано. Но Патрокл, у которого было доброе сердце, пришел к Ахиллу, чтобы смягчить его гнев, потому что не мог видеть страданий своих товарищей. «Одолжи мне свои доспехи, – попросил он, – позволь мне появиться на поле боя. Троянцы подумают, что ты вернулся; этого будет достаточно, чтобы их устрашить». И Ахилл согласился, и Патрокл совершил великие подвиги, но…