Небесное пламя. Персидский мальчик. Погребальные игры

Птолемей обошел подставленную вену и слегка надрезал белую кожу на запястье ребенка. Мальчик, улыбаясь, смотрел вниз. Птолемей полоснул себя по руке и соединил два пореза, прижав их друг к другу.

– Сделано, – сказал юноша.

«И сделано хорошо, – продолжил он про себя. – Какой-то добрый демон надоумил меня. Теперь никто не сможет явиться ко мне и сказать: „Он всего лишь ублюдок царицы, а ты – сын царя; так заяви о своих правах“».

– Давай, брат, – сказал мальчик. – Садись, конь отдышался. Мы можем ехать.

* * *

Широкий четырехугольник царских конюшен из оштукатуренного кирпича с каменными пилястрами был наполовину пуст – царь устроил маневры. Он проделывал это всякий раз, когда его посещало тактическое озарение.

По пути в караульную Александр остановился посмотреть на кобылу, которая только что ожеребилась. Как он и надеялся, поблизости не оказалось никого, кто мог бы отправить его прочь со словами, что лошади в такое время крайне опасны. Он прокрался к кобыле, задобрил ее и погладил жеребенка; теплое дыхание лошади ерошило ему волосы. Вскоре она слегка подтолкнула его, давая понять, что этого довольно, и Александр оставил их в покое.

На утоптанный двор, полный запахов конской мочи, соломы, кожи, воска и жидкой мази, только что завели трех странных лошадей. Раньше Александр таких не видел. За ними присматривали чужеземные конюхи в шароварах. Недоуздки, которые приводил в порядок раб из конюшен, были причудливо разукрашены: блестящие золотые пластины с венчавшими их красными плюмажами и крылатыми быками, вычеканенными на удилах. Лошади были прекрасные: высокие, мощного сложения, не заезженные. Вскоре провели и запасных лошадей.

Дворцовый распорядитель, несший в этот день дежурство, сказал смотрителю конюшен, что варварам долго придется дожидаться возвращения царя.

– У фаланги Бриса, – заметил мальчик, – еще полно хлопот с сариссами. Пока они научатся с ними управляться, пройдет немало времени. – Ему самому хватало силы приподнять только один конец этого гигантского копья. – Откуда эти лошади?

– Они проделали долгий путь из Персии. Послы Великого царя прибыли за Артабазом и Менаписом, – пояснил распорядитель.

Эти сатрапы бежали в Македонию после неудавшегося мятежа. Царь Филипп нашел их полезными, мальчик – любопытными.

– Но они гости и друзья, – возразил Александр. – Отец не позволит Великому царю забрать их, чтобы убить. Скажи этим людям, чтобы они не ждали царя.

– Нет, они привезли помилование, как я понимаю. В любом случае, послов принимают, с чем бы они ни явились. Так положено.

– Отец не вернется прежде полудня. Думаю, даже позднее, из-за пеших гетайров. Они все еще не могут быстро построиться. Позвать Менаписа и Артабаза?

– Нет-нет, сначала послы должны получить аудиенцию. Покажем этим варварам, что мы знаем толк в приличиях. Аттос, поставь этих лошадей в отдельную конюшню; чужеземцы всегда заносят какую-нибудь болезнь.

Александр внимательно осмотрел лошадей и их сбрую, потом постоял в раздумье. Затем вымыл ноги у акведука, оглядел свой хитон, зашел к себе и переоделся в чистый. Александр часто слушал рассказы сатрапов, когда тех расспрашивали о великолепии Персеполя: тронном зале с золотыми деревьями и виноградом, лестнице, по которой могла подняться целая кавалькада, о необычных обрядах гостеприимства. Персы, это было очевидно, любили церемонии. Превозмогая боль, Александр расчесал спутанные волосы, насколько мог это сделать без посторонней помощи.

В расписанном Зевксидом зале Персея, одном из парадных, где принимались почетные гости, управляющий двором присматривал за двумя рабами-фракийцами с синей татуировкой. Рабы расставляли маленькие столики с пирожками и вином. Послы сидели на почетных местах. На стене над ними Персей избавлял Андромеду от морского дракона. Персей был одним из их предков, и говорили, что Персию основал тоже он. Похоже, что его потомки сильно переменились. Герой был обнажен. На нем не было ничего, кроме крылатых сандалий; послы носили полное мидийское облачение, от которого изгнанники отвыкли за время своего пребывания у Филиппа. Каждая пядь тела у этих людей, разве что кроме рук и лиц, была прикрыта одеждой, и каждая пядь одежды – разукрашена. Круглые черные шляпы послов были расшиты блестками, и даже их бороды, завитые маленькими круглыми колечками, напоминавшими панцири улиток, тоже казались вышитыми. К отделанным бахромой туникам были пришиты рукава; шаровары, отличавшие варваров, обтягивали ноги.

Поставили три кресла, но сидели только двое бородачей. Сопровождающий их юноша стоял за креслом старшего посла. У него были длинные шелковистые иссиня-черные волосы, кожа цвета слоновой кости, лицо, одновременно надменное и нежное, и темные, сияющие глаза. Его старшие спутники были заняты беседой. Он первым заметил стоявшего в дверях мальчика и одарил того чарующей улыбкой.

– Да будет ваша жизнь долгой, – сказал мальчик, входя. – Я Александр, сын Филиппа.

Бородачи обернулись. Через мгновение послы встали и призвали на сына царя сияние солнца. Управляющий, не теряя самообладания, назвал их имена.