Небесные драконы

- но твои мышцы были сильно повреждены. Если ты не

будешь осторожна, они никогда не придут в норму, и ты

всегда будешь страдать от боли.

- Я могу справиться с болью, - заявила Ксинна.

-Тыможешь, но твоя спина может решить, что этоне

так, - сказала Бекка, - И если это повлечёт за собой спазм

во время полёта, например, когда ты будешь пытаться

поймать мешок с огненным камнем...

- Я восстановлюсь, - сказала Ксинна.

- Да, - согласилась Бекка, - Но ведь есть и другие вещи,

которые ты умеешь делать, не только летать на Падения.

- Например?

- Например, другие твои обязанности перед Перном, -

ответила Бекка, - Растить достойных наследников,

заботиться о них и быть рядом с ними во время их

триумфов.

- Я могу делать всё это и еще летать на Падения, -

возразила Ксинна.

- Ты могла это делать раньше, - сказала ей Бекка,

печально качая головой, - Сможешь ли ты летать на

Падения, мы не узнаем еще долго.

- А если я отдохну, это поможет?

- Все, что я могу сказать, это, если тынеотдохнёшь,

точно не сможешь летать на Падения, - ответила Бекка,

прикусив губу задумчиво.

- Яобязательнополечу на Падения, - заявила Ксинна, -

Тазит' будет жечь Нити с небес и станет лучшим синим на

всём Перне.

- Ну тогда, синяя всадница, если ты действительно

собираешьсяэто делать, для начала тебе нужен отдых.

- Хорошо, - сказала Ксинна, укладываясь снова, - А

потом?

- Потом посмотрим, - ответила Бекка, - Если ты хочешь

вернуть себе свою форму, мы должны сначала дать тебе

отдохнуть, а потом привести твои мышцы обратно в форму,

- она покачала головой, - Я тебе не завидую.

166

- Почему? Это будет трудно?

- Это будет даже больнее, чем рожать, - предупредила её

Бекка.

- Фиона говорит, что рожать совсем не больно, -

возразила Ксинна.

- Фиона не помнит, как она кричала, когда рожала, -

поправила её Бекка, - Она умоляла меня, чтобы я ей

напомнила, но я, должно быть, забыла, - она криво

улыбнулась, затем покачала головой и добавила, - А, может

быть, и нет. Она попросила, чтобы я научила её лучшим

упражнениям для облегчения родов.

- Мудро, - сказала Ксинна, зевнув снова, и закрыла глаза, -

Фиона вообще очень мудрая.

- Спи.

Ксинна попыталась, но не смогла расслабиться. И только

когда она почувствовала тепло тела Джираны,

свернувшейся клубочком перед ней, она глубоко вздохнула

и уплыла в сон.

Она проснулась от холода, дрожа. Спустя мгновение она

услышала чьи-то нечеткие голоса и почувствовала, как

кто-то скользнул под одеяло за её спиной. Это была

женщина. Тария?

Нет, она тут же поняла, что это другая женщина. Ксинна

напряглась, но почувствовала её руки на своих плечах,

услышала голос, шептавший что-то успокаивающее.

Джависса.

Наверное, это Джирана позвала её. Ксинна оставалась всё

еще напряженной, её беспокоило чужое присутствие, но

Джависса шептала ей нежные слова, в которых главным

был не смысл, а звучание. Она пришла сюда, чтобы согреть

своим теплом, помочь ей восстановиться, стать сильнее.

Она пришла сюда, потому что Джирана позвала её,

пришла, как мать к своей дочери. Джависса гладила ее

волосы нежно, шепча слова, которые матери всегда

используют, чтобы утешить своих дочерей, тихо говоря

что-то успокаивающее. Ксинна дрожала, ее мышцы

сводило судорогами, но она заставила их расслабиться.

167

Джависса была теплой, она была мягкой, она была как

Джирана, только больше. Она заботилась. Она любила

свою дочь, а значит любила и друзей своей дочери.

Ксинна подумала об этом еще какое-то время, но затем

позволила себе полностью расслабиться. Раз уж Джирана

была той, кого она любила, как сестру, разве она могла не

перенести на Джависсу часть этой сестринской любви?

Как, подумала Ксинна, сложилась бы её жизнь, если бы

мать любила её?

Образ Фионы всплыл в её сознании. Фиона, которая

приняла её, когда её избегали практически все; Фиона,

которая защищала её и любила, как сестру, но относилась к

ней, по крайней мере иногда, как к дочери. Фиона, которая

не была ей ни матерью, ни сестрой.

Согревшись, Ксинна засыпала всё крепче, и ей

вспомнилась Тария, прежняя. Она обнимала её и всё еще

любила.

Она проснулась охваченная страстью, все её чувства

были обострены до предела. Ей уже было знакомо это

ощущение. Она склонилась и оставила нежный поцелуй на

волосах Джираны, прежде чем выбраться из пространства

между дочерью и матерью. Она была рада увидеть, что

Джависса подвинулась вперед и прижала Джирану к себе.

Эти двое могли продолжать спать или наполовину

проснуться от того, что должно было произойти, но они

уже испытывали это раньше, и их это не испугает.

Разгоряченная и напряженная, она вышла из своего