Небесные Грешники (ЛП)

Скрючившись, словно от боли, Спайк сел на край кровати и свесил ноги. Он спрятал лицо в ладонях, и его тело затряслось еще сильнее. Я положила руку ему на спину и подсела ближе. Спайк развернулся в пол-оборота и поднял на меня глаза. Его лицо было мокрым от слез и нечеловеческой боли, которую я не могла даже себе вообразить.

Я взяла его голову и ласково прижала к своей груди. И тогда он, полностью развернувшись ко мне, обхватил мое миниатюрное тело и прижал к себе так крепко, что трудно было дышать. Я не сопротивлялась. Прижимая его голову к своему сердцу, я позволила ему выплеснуть все, что накопилось. Если потребуется, я готова просидеть вот так всю ночь.

— Ш-ш-ш, мой хороший, все будет хорошо.

Спайк ничего не говорил, просто сидел, обнимая меня так, словно боялся отпустить. Наконец у меня затекли ноги, вес Спайка становился все ощутимее, но я терпела. Ему это нужно.

С самого начала он нуждался в поддержке. Ему не к кому было обратиться. Лучшего друга он потерял, жена погибла, семьи не было. Господи, какая же я тварь. Я просто ужасный человек.

Сглатывая слезы, я перебирала его волосы. Какой же эгоисткой я была.

Когда Спайк зашевелился, я опустила глаза - он внимательно смотрел на меня. Убрав голову от моей груди, он взял меня за лицо. Я молчала. Затем он прикоснулся губами к моим губам. Я не возражала. Спайк положил меня на кровать. И я снова не возражала.

Он целовал меня очень нежно и до безумия сладко. Запустил пальцы в мои волосы, погладил, словно успокаивая, хотя успокаивать нужно было именно его. Я закрыла глаза и заплакала. Спайк смахнул мои слезы и поцеловал меня более страстно. Я раздвинула колени, позволяя ему лечь между ними. Затем забросила ноги ему на талию. Уже через мгновение Спайк сделал толчок и внутри себя я почувствовала твердую, горячую плоть. Движения Спайка были медленными, чувственными и очень приятными. Я заплакала еще больше, отчетливо понимая, что он сейчас делает.

Он занимался со мной любовью.

Я пробежалась пальцами по его гладкой, влажной спине. Приятные, размеренные движения его бедер доводили меня до исступления. Я уткнулась лицом в его шею, вдыхая его запах и не желая, чтобы это заканчивалось.

Мы не говорили ни слова, и в этом была вся суть. Слова были лишними. Да и вряд ли возможно описать наши чувства.

Вместо тысячи слов за Спайка говорило каждое его движение: губы, все тело. Он открывал мне свое сердце, продолжая входить и выходить из меня до тех пор, пока я тихонько не содрогнулась. Этот оргазм согрел каждую мою клеточку. Чуть позже Спайк тоже достиг развязки, опустив голову на мое плечо. Я почувствовала пульсацию внутри себя.

Потом мы просто лежали, давая себе время отдышаться. Я гладила его по спине, нежно щекоча его кожу. Долгое время Спайк неподвижно лежал, и вот, наконец соскользнул с меня. Взял в охапку придвинул к себе так, чтобы я удобно улеглась в его объятьях. Я положила голову ему на руку, и мы просто лежали в полной тишине. Никто из нас не хотел говорить. Да и что сказать в подобной ситуации? Он знает, что я чувствую, а я знаю, что внутри у него. Мы прижались друг к другу в надежде, что кому-то из нас удалось хотя бы немного избавить другого от боли.

— Она сама хотела сесть в ту машину, — сипло сказал Спайк.

Поморгав, я только потом поняла, что он сказал. Он начал делиться со мной… открываться.  Я погладила его по животу, давая понять, что внимательно слушаю.

— Она даже не задавала никаких вопросов. Просто села в машину. Она была уверена в своих действиях и вела себя как хозяйка ситуации. Пока на горизонте не показались байкеры, она хорошо себя чувствовала. Но стоило им появиться, она запаниковала. Черт, она была так напугана. Я никогда не забуду этот ужас, который она испытала в последние минуты своей жизни.

Я съежилась. Меня никогда не покидала мысль о том, что Шейенн пришлось испытать перед смертью, насколько она была напугана. Я не выдержала и разразилась рыданиями.

Вырвавшись из рук Спайка, я резко слезла с кровати. Когда я бросилась в ванную, Спайк уселся на кровати с огромным удивлением в глазах. Закрыв за собой дверь, я упала на колени и меня просто разорвало на части. Глубокие страдания и чувство потери заставляли меня всем телом содрогаться снова и снова. И я сдалась. Я презирала сестру за все, что она сделала. Я ненавидела ее за то, что она была «золотым ребенком» в семье. Я ненавидела ее образ жизни, но черт возьми, я так ее любила! Я даже не понимала, насколько я ее любила! До тех пор, пока Спайк не донес до меня всю ужасную картину происходящего.

И я закричала.