Небесные огни. Часть вторая

Уже девять месяцев, с начала оккупации немецкими войсками Норвегии, исследовательская группа Петера Хейнеманна в составе его самого, Вальтера Клюге и молодого финского антрополога Юрьё фон Грёнхагена, обследовала горные районы этой страны с целью изучения мегалитических строений, дольменов и сейдов, а также мест с геопатогенной энергетикой, как правило, заслуживших дурную славу у местного населения. Ночуя у костра в спальных мешках или в пещерах, которые встречались в округе, они облазили с финским ученым, служившим им в качестве проводника, все побережье с его извилистыми фьордами и шхерами. Приказ на проведение подобных секретных изысканий исходил с самого верха от рейхсфюрера Генриха Гиммлера. Сотрудники «Аненэрбе» тщательно сфотографировали и описали все обследованные объекты в походный журнал, в конце концов оказавшись в коммуне Агденес недалеко от Тронхейма в одной маленькой деревушке, рядом с которой Грёнхаген обещал показать немецким ученым еще пару любопытных археологических построек древности.

С вершины гряды по тропинке вниз на площадку к исследователям стали спускаться два солдата СС во главе с шарфюрером. Подойдя к сотрудникам «Аненэрбе» нижний чин отдал им честь.

– Господин Хейнеманн, штурмбаннфюрер Баатц срочно вызывает вас с Клюге в Нарвик, – доложил он.

Ученые переглянулись.

– Что случилось? – спросил шарфюрера антрополог Клюге.

– Не могу знать. Прислали самолет, там объяснят.

Собравшись и подхватив свои вещи, исследователи поспешили за эсэсовцами, вскоре вылетев военно-транспортным бортом к новому месту….

…Спустившись через сутки по приставной лестнице из грузовой кабины «Юнкерса Ju-52» Петер Хейнеманн и Вальтер Клюге прошли со своими рюкзаками к ожидавшему их на самолетной стоянке «опелю» и сели на его заднее сиденье. Водитель автомобиля услужливо убрал поклажу ученых в багажник.

– Здесь недалеко, – сообщил сотрудникам «Аненэрбе» с переднего сиденья одетый в кожаное пальто отвечавший в гестапо за оккупированную Норвегию штурмбаннфюрер Бернхард Баатц. – Езды с полчаса.

За окном «опеля» замелькали сопки и сосны на краю протяженного Уфут-фьорда, по берегу которого шла грунтовая дорога. Через какое-то время пошли улочки портового города. Легковой автомобиль подъехал к отдельно стоящему особняку, у крыльца старинного дома присутствовал часовой.

Выйдя из машины, ученые прошли в здание вместе с сотрудниками гестапо. Старший караула рыжеватый унтерштурмфюрер зажег фонарик, освещая его лучом почерневшие, обугленные стены особняка. Под ногами вошедших хрустели битые осколки стекла, валялись останки утвари обстановки.

– Хорошо рвануло, – оценивающе оглядевшись, произнес Хейнеманн.

– Толстые стены из крепкого камня. Иначе бы весь дом разнесло, – рассеянно заметил Баатц. – Эрих говорит, тут сдетонировало несколько килограммов тротила.

Штурмбаннфюрер кивнул на своего подчиненного, ковырявшегося в мусоре.

– А вот и открывшийся ход в подвал, – сообщил столичным визитерам чин тайной полиции, показав на пролом во внутрестенной перегородке рядом с большим полуразрушенным помещением, бывшим ранее гостиной.

Подсвечивая себе фонарем, все четверо осторожно спустились по винтовой лестнице в глубокий подвал. Здесь запах гари был значительно меньше, чем наверху. Чувствовался приток свежего холодного воздуха.

– Да, тут есть вентиляция, вам не показалось, – сказал Бернхард Баатц видя, что Вальтер Клюге осматривает притолочные отдушины. – И она работает до сих пор.

Подвал тянулся на добрых тридцать метров, теряясь в темноте.

– Он выходит далеко за фундамент особняка и разделен на две неравных части капитальной стеной, – констатировал штурмбаннфюрер. – Мы находимся в его большей части.

– Чем он здесь занимался? – кивнув на запыленные стойки приборов и какое-то сложной конфигурации сооружение из нескольких вогнутых блестящих листов металла, стоящих кольцом, спросил всех Петер Хейнеманн.

– Кто – он? Этот мальчишка-психопат, подорвавший себя с диверсантами и моих сотрудников? – вопросом на вопрос ответил Баатц. – Вы гляньте лучше на манускрипты.

В ближайшем углу подвала, рядом с винтовой лестницей, стоял большой старинный двухтумбовый стол с лампой в зеленом абажуре и креслом. На нем же присутствовал подсвечник, письменный чернильный прибор из ценного поддельного камня, папье-маше. Сбоку стола возвышался дубовый шкаф со стеклянными дверцами, на полках которого наряду с книгами располагалось и лабораторное оборудование – пучки различных проводов с контактами и зажимами. Чуть поодаль, около непонятной установки за мощным стальным щитом с окошечком из толстой плиты стекла, отделявшим угол с мебелью, находились стеллажи с приборами и регистраторами. На всем лежал толстый слой пыли.

– Приборы то германские, начала тридцатых годов, – проведя пальцем по табличке на боковой панели одного из регистраторов и разобрав маркировку, заметил Клюге. – Этим оборудованием давно не пользовались, наверное, несколько лет.

Он окинул взглядом подвал.