Небесные оковы

Кира выглянула из кабинета и, окликнув брата, сказала:

- Посмотри, кого мы встретили по дороге домой? - Ее голос звучал спокойно и доброжелательно. - Познакомься, это Мэтью Лэнгли - друг Алексис, про которого она нам вчера говорила. Мы с Кирой совершенно случайно встретили его на шоссе, он спрашивал, как проехать к Каменным Конюшням. Забавно, не правда ли?

С последним замечанием никто в этой комнате не мог согласиться. В иной ситуации Алексис, наверно, сочла бы поступок Мэтью довольно милым и весьма романтичным. Этот человек умел растрогать ее, всегда был чуток с ней, обходителен и остроумен. В иной ситуации она бы сумела поощрить его за этот сюрприз. В иной ситуации…

Алексис понимала, Мэтью - то самое сокровище, которое надеется найти каждая женщина, его главное достоинство - неподдельная искренность, бесхитростность, открытость. Она не хотела ставить их отношения под удар. Губы Алексис все еще горели от поцелуев Джордана, ее кожа хранила тепло его рук. Несмотря на все это, девушка надеялась уверить Мэтью в неизменности своих чувств к нему.

Все семейство переместилось из кабинета в гостиную. Алексис пыталась держаться отстраненно. Все хотели забыть недавний инцидент. Элейн выразила желание выпить чего-нибудь холодненького, все ее поддержали. Алексис отчаянно старалась улучить удобный момент, чтобы оказаться наедине с Мэтью. Он заслуживал самых подробных объяснений. Она даже готова была оправдываться, если понадобится, чего прежде с ней не случалось.

Джордан стоял, облокотившись о балюстраду веранды, и смотрел на закатное солнце, просвечивающее сквозь древесные кроны. В одной руке он держал стакан виски, в другой - сигару. Он был вполне доволен жизнью. Джордан отклонил предложение Трея, которое с радостью принял Мэтью Лэнгли, в очередной раз за день посетить конюшни. Он счел, что на сегодня ему хватит общественной жизни. К тому же ему было о чем подумать.

Ближе к середине октября вечера становились прохладней, ветер дул порывами. До Джордана долетали ароматы сада Элейн. На маленькой речушке позади дома квакали лягушки. Из дома слышался девичий смех.

Джордан закрыл глаза. Он отчетливо помнил юность в Каменных Конюшнях. Вечера, когда после ужина девочки убирали посуду со стола и по всему дому разносился звон фарфора и лязг серебряных ложек. В ту пору им с Треем едва исполнилось по семнадцать, и, чтобы спешно выкурить одну на двоих сигарету и выпить чудом купленное пиво, приходилось прятаться в сарае. Но у Элены Блакхок был отличный нюх, и их эскапады каждый раз заканчивались пространной лекцией о вреде курения и алкоголя.

Тогда он и Трей верили каждому слову этой удивительной женщины. Бедная Элена Блакхок! Она казалась созданием абсолютно сказочным, не от мира сего, сколько в ней было волшебства и таинственности! Эта женщина была совершенно не приспособлена к жизни в глуши, она бродила как тень, погруженная в свои мысли, и в конце концов потеряла разум. Она навсегда осталась одним из самых светлых юношеских воспоминаний Джордана.

Затем Джордан вспомнил, как однажды нечаянно подслушал разговор Бетти Рутфилд и Люси Овертон о том, что Трей Блакхок и он - Джордан Грант - ведут беспутный образ жизни, терроризируя всех девиц в округе. Эти глупые девчачьи сплетни были всего лишь продолжением постоянных пересудов о супругах Грант и их безалаберном сыне, спутавшемся с неотесанным Треем Блакхоком, чей отец на самом-то деле вовсе не погиб, спасая жизнь утопающего мальчика, а спокойно живет себе на богатой ферме недалеко от Хьюстона.

Это были обычные сплетни, какими развлекают себя провинциальные кумушки, они переходили от рассказчика к рассказчику, обрастая новыми нелепыми подробностями. Находились и такие доброжелатели, которые шептались о том, что спятившая Элена Блакхок собственноручно убила своего мужа - Уильяма, а его обезображенный труп закопала где-то в долине. Якобы Уильям, напиваясь, нещадно колотил Трея, который из-за побоев стал почти дурачком. Не исключали и версию, по которой с Уильямом, пока тот спал, расправился Трей. Когда эти истории всем приедались, всегда находились талантливые сочинители и придумывали новые.

Поскольку Уильям Блакхок редко бывал в городе и ни с кем не водил дружбу, местных не сильно тронуло его внезапное исчезновение, оттого сплетничали скорее по привычке, нежели беспокоясь о нем. Сам Джордан долгое время пребывал в неведении относительно судьбы отца Трея.

В день окончания Треем школы, во время торжественной церемонии, проходящей на школьном футбольном поле, Элена Блакхок, растроганная, вся в слезах, поцеловала сына и восторженно уверила его, что его отец гордился бы таким замечательным сыном, если бы только знал, каким он вырос. На следующее после выпускных торжеств утро Джордан сидел на капоте старой машины Трея и наблюдал восход солнца над озером. Совершенно неожиданно Трей проговорил: