Небесные Посредники. Иудейские Истоки Ранней Христологии

Несмотря на такое осторожное утверждение о возможности связи между обязанностями писца, относящимися к Еноху и Метатрону в Бавли Хагига 15a, мнение Шолема по этому вопросу остается двойственным. Он добавляет, что «данное сходство доказывает меньше, чем кажется, что оно доказывает»,[320] поскольку как в иудейских псевдоэпиграфах, так и в сочинениях, принадлежащих к традиции Хейхалот, можно обнаружить образы ангелов-писцов.[321] По-видимому, сомнения Шолема[322] относительно безоговорочной идентификации Метатрона с Енохом в талмудическом тексте основано отчасти на его выборе псевдоэпиграфических источников, свидетельствующих об обязанностях Еноха как писца. Так Шолем ограничивается только свидетельствами, отраженными в Первой книге Еноха и Книге юбилеев, не принимая во внимание важное свидетельство, содержащееся в другом источнике времен Второго Храма, а именно, Второй книге Еноха… Но если бы предание о деятельности писца, присущей Еноху, представленное во Второй книге Еноха, было использовано в ходе его исследования, невозможно было бы не заметить дополнительных деталей, относящихся к данной теме, которые более тесно связывают ранние енохические предания с раввинистической традицией о Метатроне, представленной в Бавли Хагига 15a.[323] В соответствующем тексте из Вавилонского Талмуда говорится, что «Метатрону было даровано позволение сидеть и записывать заслуги Израиля. Сказал он: учили меня, согласно традиции, что в вышнем мире не сидят (ל(ישיבה), не соперничают, не отворачиваются и не устают….»[324] Важная деталь этого рассказа состоит в том, что мотив обязанностей писца, которыми наделен Метатрон, соединен с мотивом его сидения на небесах, что представляет собой исключение из привила, согласно которому никто кроме Бога не может сидеть на небесах. В талмудическом тексте такого рода исключительное позволение восседать на небесах даровано Метатрону благодаря его обязанности писца, чтобы он мог сесть и записать заслуги Израиля. Вся история отступничества Ахера построена на этом мотиве восседающего на троне ангельского писца, послужившего для Элишы бен Абуя главным камнем преткновения, приводящего его к еретическому умозаключению о двух «владычествах» (רשויות 'b) на небесах.[325] В свете материалов, обнаруженных во Второй книге Еноха, где Енох восседает на небесах записывая откровения Бога и Уриила (Веревеила), этот уникальный мотив ангела-писца, восседающего в вышней области, может служить дополнительным доказательством того, что предание о Метатроне, нашедшее отражение в Бавли Хагига 15a, связано с ранней енохической традицией, а также того, что этот ангел-писец, в конечном счете, – не кто иной как перенесенный на небеса седьмой патриарх.

В то время как деятельность Еноха как писца, засвидетельствованная в Первой книге Еноха, Книге юбилеев и Книге исполинов, никак не соотносится с мотивом сидения Еноха на небесах, в предании, нашедшем отражение в славянском апокрифе, эти два мотива со всей очевидностью связаны между собой.[326] В главе 23-ей Второй книги Еноха представлен ангел Веревеил, повелевающий Еноху сесть: «Сядь, напиши то, что поведал тебе….» Затем патриарх изображается подчинившимся этому ангельскому повелению и воссевшим в вышине. Следует отметить, что факт сидения в этом источнике, также как и в Бавли Хагига 15a, напрямую связан с обязанностями писца, которые главный герой исполняет на протяжении длительного периода времени. Так в главе 23 Второй книге Еноха патриарх сообщает своим слушателям: «Я же, просидев еще тридцать дней и тридцать ночей, подробно записал <все>.»[327]

Следует отметить, что свидетельство, содержащееся во Второй книге Еноха, позволяет по-новому проинтерпретировать содержание предания, обнаруженного в Бавли Хагига 15a и помогает развеять сомнения, ранее высказанные Шолемом, относительно того, что в Бавли Хагига образ Метатрона, возможно, не связан с енохическими традициями небесного писца.