Небесные Посредники. Иудейские Истоки Ранней Христологии

Помимо очевидных литургических аллюзий, непосредственная близость к Небесному Царю и к Его Присутствию за закрытой завесой предполагает обязанность хранителя тайн, поскольку в таком случае служитель неизбежно обладает доступом к главным Божьим секретам. В свете такого понимания обязанностей Метатрона исследователи указывают на факт знания Божьих тайн как на важную характерную черту в сфере деятельности сар ха-паним. Одеберг отмечает, что «весь контекст этой книги (Третьей книги Еноха), таким образом, определяет обязанности Метатрона как ангела, обладающего доступом к божественному Присутствию, «Лицу» Бога (и именно этот смысл заложен в его именовании как сар ха-паним), следовательно, он обладает Божьими тайнами и соответствующим статусом».[437] Подобного рода эзотерическое знание служит указанием на составную природу этой роли Метатрона и непосредственную связь этой обязанности с обсуждавшейся ранее ролью знатока небесных тайн.

Несколько слов следует сказать об образе Божьего Лица,[438] представляющего собой важную составную часть концепции рассматриваемого титула.[439] Несмотря на то, что авторам ранних текстов, составляющих Первую книгу Еноха, была знакома теофаническая лексика, относящаяся к мистике Лица, тем не менее, они не проявляли интерес к более глубокому проникновению в суть этой концепции в их описаниях видений Еноха.[440] Тем не менее, во Второй книге Еноха и более поздних текстах традиции Хейхалот образ Божьего Лица играет важную роль, зачастую понимаемую как конечную цель устремлений мистиков.[441] Стоит отметить также, что в некоторых из текстов подобного рода Метатрон и другие служители Лица непосредственно идентифицируются с Лицом Бога и иногда их относят к категории гипостазированного лица Бога.[442]

Наконец, нашего рассмотрения заслуживает возможный контекст возникновения концепции служителя (или служителей) Божьего Присутствия, который представлен в библейских и псевдоэпиграфических текстах. Филип Александер высказал предположение, что рассматриваемый титул, возможно, восходит к преданию, нашедшему отражение в Книге пророка Исайи 63:9, где содержится следующий текст: «во всякой скорби их Он не оставил их, и ангел лица Его спасал их». Образы ангелов Присутствия также широко представлены в псевдоэпиграфических сочинениях, особенно в тех, где повествуется о Енохе, и где образы подобного рода, однако, никогда[443] не идентифицировались непосредственно с седьмым допотопным патриархом.[444] Несмотря на то, что в тексте таблички из Ниневии Энмедуранки представлен как герой, восседающий в присутствии богов, а присутствие, или «Лицо», Бога упомянуто в Книге Стражей[445] и в еврейском тексте Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова 49:14,[446] как в рассказе об Энмедуранки, так и в енохических текстах седьмой допотопный герой не связан с концепцией служителя Лица.[447] В 1 Енох 40:9, однако, обнаруживается упоминание о четырех «Лицах», или «Присутствиях» из Книги пророка Иезекииля 1:6, которые идентифицируются с четырьмя главными ангелами: Михаилом, Фануилом,[448] Рафайлом и Гавриилом.[449]

Образ ангела Присутствия также играет заметную роль в Книге юбилеев, где этот ангел не назван каким-либо специальным именем,[450] а представлен как особый посланник Бога, излагающий содержание небесных таблиц Моисею.[451] Некоторые слова и выражения, обнаруженные в текстах рукописей Кумрана, также соотносятся с образным строем концепции служителей Божьего Присутствия. Особого внимания среди этих текстов заслуживают фрагменты Песен субботнего жертвоприношения, так как в них содержатся концепции и образы, тесно связанные с более позднее традицией Хейхалот. Джеймс Вандеркам отметил, что, хотя сам термин מלאכי הפנים отсутствует в Песнях субботнего жертвоприношения, подобные слова и выражения, такие как משרתי פנים и משרתי פני מלך קודש, можно найти в 4Q400.[452]