Небесные Посредники. Иудейские Истоки Ранней Христологии

Хуго Одеберг указывает на особые атрибуты, присущие Метатрону в его возвышенном статусе меньшего проявления Божьего Имени. Среди подобного рода атрибутов Одеберг приводит пребывание Метатрона на престоле, передачу ему (части) Божьей Славы, «почета, величества и сияния», представленных «одеянием славы, облачением почета», и в особенности «венца царства, на котором выгравированы мистические буквы, посредством которых были сотворены вселенная и небеса».[503] Общие с Богом атрибуты Метатрона представляются очень важным фактом, возможно, свидетельствующим о всеведении их носителя. Петер Шефер отметил, что в Сефер Хейхалот Енох-Метатрон, возглавляющий всех ангелов как «Малый Яхве», представляет самого Бога. Наделенный такими же атрибутами, как Бог, Метатрон, подобно Богу, обладает всей полнотой знания.[504]

Другим важным свойством, общим для Бога и меньшего проявления его Имени, служит пребывание на небесном троне, что служит многозначительным символом власти этого ангела. В арамейской надписи на чаше для заклинаний Метатрон представлен как איסרא רבא דבורסיה – Великий Князь Божьего Престола.[505] Только ему позволено сидеть на небесах, так как он наделен привилегией, которой лишены ангелы.

Здесь следует сделать несколько замечаний об образном строе небесного восхождения на трон, важного отличительного признака преданий о Енохе. Восшествие Метатрона на престол напоминает соответствующие образы из мифологии Месопотамии, в которой можно обнаружить мотив восшествия на трон седьмого допотопного героя в собрании богов, однако пребывание Энмедуранки на троне не вечно: он должен вернуться к своим земным обязанностям. В ранних енохических преданиях, нашедших свое отражение в Первой книге Еноха, Книге юбилеев и Книге исполинов не обнаруживается прямых свидетельств факта восшествия патриарха на трон. Свидетельства, содержащиеся в Книге образов, где Енох, по-видимому, идентифицируется с предсуществующим Сыном Человеческим, восседающим на троне на небесах, противоречивы и неясны. Раннее свидетельство о восшествии на трон Еноха можно обнаружить, однако, в пространной редакции 2 Енох 24:1–2, где Енох представлен сидящим по левую руку от Господа, «слева от меня (Бога) с Гавриилом», то есть в непосредственной близости к Богу.[506] Подобного рода почетное место героя славянского апокрифа соответствует оказанной ему чести посвящения его в Божьи тайны, которые Господь не раскрывает даже ангелам, и этим мотивом подчеркивается особая близость между Богом и Енохом:

И призвал меня Господь, и поставил меня слева от себя рядом с Гавриилом, я же поклонился Господу. И сказал мне Господь: «Все, что ты видел, Енох [Beloved], неподвижное и движущееся, сотворено мной, и я <о том> возвещу тебе».[507]

Данное свидетельство енохической традиции, возможно, представляет собой составную часть общей картины будущей концепции Метатрона как заместителя Бога, однако в ранних енохических преданиях седьмой допотопный герой никогда не играет роли носителя Божьего имени. Истоки такого рода образного строя, по-видимому, можно проследить в различных преданиях, среди которых довольно часто исследователи обращают внимание на истории, связанные с ангелом Иаоилом.[508]

Шолем высказал предположение, что «иудейское учение о Метатроне как высшем ангеле, носителе, в некотором смысле, Божьего имени и называемого ידוה הקטן или אדני הקטן (Малым Тетраграмматоном), на своей ранней стадии было представлено религиозными концепциями, в которых роль Высшего Ангела выполнялась существом, которого звали не Метатрон, а Иаоил; этот факт служит гораздо более убедительным объяснением талмудического образа Метатрона, чем все другие прежние гипотезы».[509] Исследователь далее отмечает, что утверждение, содержащееся в Бавли Санхедрин 38b,[510] согласно которому Метатрон обладает именем, «подобным имени его Господа» (מטטרון ששמו בשם רבו) невозможно понять, если не воспринимать его относящимся к имени Иаоила.[511]

Рассуждая о том, как можно датировать соединение образного строя, связанного с Иаоилом, с преданием, относящимся к фигуре Метатрона, Шолем заметил, что не может быть сомнений в том, что, к примеру, концепция Иаоила в той форме, как мы обнаруживаем ее в главе 10-ой Откровения Авраама, носила эзотерический характер и принадлежала к традиции мистического учения об ангельском строе Меркавы. Соответственно, заимствования из эзотерического учения в иудаизме, касающегося концепции Иаоила, по-видимому, были сделаны до того момента, когда произошло его преобразование в Метатрона. Этот факт вновь возвращает нас к концу первого или началу второго века и приводит доказательства в пользу связи традиции Хейхалот конца второго и начала третьего века с этой ранней стадией развития иудейского гностицизма, в котором, с другой стороны, наблюдалось ярко выраженное стремление к сохранению строго монотеистического характера этого религиозного учения.[512]