Небесные Творцы

Они продолжали спускаться. Теперь их путь лежал вдоль берега реки, по гранитному уступу. Внизу грохочущая вода смешивалась с ледяным воздухом и молочным туманом. Катсук повернул налево, идя теперь вверх по течению. Довольно скоро деревья почти закончились. На камнях опять появились пятна лишайников. Их зеленая паутина покрывала и наносы снега. Река становилась уже, со дна торчали серые валуны. Река уже и шумела меньше. От тающего снега вода была серо-зеленой. Ширина речки была здесь не больше чем футов шесть. На поверхности подымались облачка пара.

Катсук подошел к давно разыскиваемому им месту – броду из камней. Вверх по течению можно было видеть стену ледника, откуда и брала начало речка. Катсук глядел на холодный, грязно-белый ледник. Лед… лед…

Мальчик стоял у него за спиной, нахохлившись, дрожа от холода. Катсук быстро глянул на Хоквата, затем поглядел вниз и направо, где река вонзалась в стену леса – далеко-далеко внизу. Солнце пробило завесу туч. Индеец увидал глубокую расщелину, заполненную речной водой: течение здесь устраивало завихрения и водовороты, прежде чем вернуться в основное русло. Он ощущал, как беспокойно бурлит в своих берегах река. Кто может отвернуть эту воду, изменить ее бег? Вода соединялась сама с собой; один конец соединялся с другим.

– Чего мы ждем? – спросил Дэвид.

Катсук не слушал его, размышляя: «Все здесь стекает от этого места вниз. Здесь находится первоначало.»

Духи реки пребывали здесь. Они не давали отдохнуть потоку воды, они же не давали передохнуть и ему, Катсуку. Каждый обязан спешить, пока не превратит свою энергию в какую-то иную форму. Все вокруг было движением, энергией и потоком – на целую вечность!

В этих своих мыслях Катсук обнаружил какое-то глубинное спокойствие и радость. Его разум уже готов был к скачку-превращению, он уже не спрашивал «зачем», а только «как».

«Как?»

И духи сказали ему:

– Не останавливайся, один вид энергии переходит в другой!

– Пошли, – сказал Катсук. И он начал переправу, прыгая с одного валуна на другой.

Мальчик последовал за ним.

25

Проклятье, мне известно, что ФБР считает, будто он скрылся в подполье, в каком-то городе. Все это чепуха! Этот долбаный, крученый индеец где-то здесь, на своих родных землях. Я уверен, что они перешли Хох. Я сам видел следы. Это могли быть взрослый мужчина и мальчик. Да, у самой средней развилки. Как им удалось перейти реку, когда река так вздулась, не имею понятия. Может он и вправду лесной дьявол. Считаю, что если вы достаточно сумасшедший, то можете совершать невозможное.

Шериф Паллатт

Тень от темно-красных кленовых листьев падала в реку у самых ног Катсука. Листья блестели будто отполированные. Индеец присел на размытом водой краю старой лосиной тропы и предался размышлениям.

Мальчик лежал неподалеку, животом вниз, на узенькой полоске травы у самой воды. Поросший травой клочок земли одним своим краем касался покрытой мхом скалы, вокруг которой заворачивала тропа. Мальчик жевал сочный стебель и снимал с травы красных муравьев, чтобы, оторвав им головы, тоже отправить в рот. Катсук сказал, чтобы он попробовал ни о чем не думать.

Но, тем не менее, мысли были: «Как странно! А как он увидит, что я ни о чем не думаю?»

Только Катсук сразу же заметил его хитрую попытку подумать. Он уже обвинил мальчика в том, что тот думает в основном словами, и сказал, что в этом заключается ошибка всех хокватов.

Дэвид глянул на индейца. Тот, конечно же, сейчас задумался, сидя на корточках. Интересно, а сам Катсук пользуется словами?

Большую часть дня они спускались в низины, перевалив горный гребень и перейдя реку. В кармане у Дэвида было семь камешков – семь дней, целая неделя. Ночь они провели в запущенном парковом приюте. Катсук откопал спрятанные браконьерами одеяла и смазанные жиром жестянки с консервами. Он развел небольшой костер, они поели бобов и легли спать на еловых ветках, уложенных на золу.

Они уже прилично отошли от приюта. Дэвид глянул на солнце: от полудня прошло немного. Совсем немного. Мальчик и вправду уже не задумывался о времени.

Ведущая вниз тропа проходила вдоль речки. Она пересекала заросли колючих кустарников, саму речку, потом шла по сухим отмелям. На пути Катсук с индейцем напугали лосиху, мирно глодавшую кору на осине. Шкура лосихи вся блестела.

Дэвид сконцентрировал все внимание на том, чтобы не думать. Он начал повторять про себя: «Дэвид». Ему хотелось сказать это громко, но знал, что это лишь распалит сумасшествие Катсука.

Он подумал: «Я Дэвид, а не Хокват. Вообще-то я хокват, но меня зовут Дэвид, а не Хокват.»