Небесный фермер. Среди планет. Космическое семейство Стоун (сборник)

– Но послушай, Джордж, – возразил я, – мне, конечно, известно про тепловую ловушку, но почему там так темно? Как будто в мешке.

– Свет есть тепло, тепло есть свет, – ответил он. – Какая разница? На поверхности вовсе не темно – свет и тепло попадают туда, но не уходят обратно, что, в общем, не так уж и плохо.

Я заткнулся. Для меня это было нечто новое и непонятное, так что я решил подождать и не задавать лишних вопросов.

Когда мы приблизились к Ганимеду, капитан Харкнесс снова сбросил скорость, и, пока корабль замедлялся, нас как следует накормили. Есть в невесомости я так и не научился, даже с уколами. Капитан вывел корабль на низкую круговую орбиту на высоте около тысячи миль над Ганимедом. Мы прибыли в пункт назначения, и теперь оставалось ждать, когда нас кто-то заберет.

Именно во время путешествия к поверхности Ганимеда я начал подозревать, что жизнь колониста вовсе не так чудесна и романтична, как казалось на Земле. Вместо трех кораблей, которые могли бы забрать всех сразу, прибыл только один, «Паникер», вполне способный поместиться в один из отсеков «Биврёста». Он мог перевезти за один раз только девяносто человек, что означало множество рейсов.

Мне повезло – мне пришлось прождать в невесомости всего три дня. Но я успел потерять десять фунтов.

Пока я ждал, я трудился, помогая разместить в трюме груз, который каждый раз доставлял «Паникер». Наконец подошла наша очередь, и мы набились в него.

Внутри корабль был ужасен: его палубы напоминали скорее полки, расстояние между которыми не составляло и четырех футов. Воздух был спертым, а уборку после прошлого рейса, похоже, вообще не делали. Индивидуальные противоперегрузочные койки отсутствовали – их роль играли устилавшие палубу матрасы, на которых мы теснились плечом к плечу, рискуя попасть друг другу ногой в глаз.

Шкипером была громкоголосая дама, которую все звали капитан Хэтти. Она постоянно орала на нас, требуя поторопиться, и даже не стала проверять, все ли мы пристегнуты.

К счастью, полет оказался недолгим. Корабль стартовал столь резко, что я впервые после тестов потерял сознание, а потом мы минут двадцать пребывали в свободном падении. Затем вновь последовала перегрузка, и мы глухо ударились о поверхность Ганимеда.

– А ну выходите, сухопутные крысы! – рявкнула капитан Хэтти. – Все, приехали!

Атмосфера на борту «Паникера» состояла из чистого кислорода, в отличие от гелиево-кислородной смеси на «Мэйфлауэре». Мы садились под давлением в десять фунтов на квадратный дюйм, после чего капитан Хэтти сбросила давление, уравняв его с нормальными для Ганимеда тремя фунтами. Что ж, трех фунтов кислорода вполне достаточно, чтобы выжить, – собственно, на Земле его столько же, а остальные двенадцать фунтов составляет азот. Но из-за внезапного падения давления я все равно почувствовал, что задыхаюсь, хотя на самом деле это было не так.

Когда мы вышли из корабля, вид у нас был весьма жалкий, а у Пегги текла из носа кровь. Лифтов не было – нам пришлось спускаться по веревочной лестнице. И к тому же нас встретил жуткий холод.

Падал снег; вокруг завывал ветер, сотрясая лестницу. Самых маленьких детей пришлось спускать с помощью троса. Землю устилал слой снега толщиной дюймов в восемь, за исключением того места, где его расплавил выхлоп двигателя «Паникера». Ветер швырял снег мне в лицо, и я почти ничего не видел, но кто-то схватил меня за плечо, развернул кругом и крикнул:

– Не останавливайся! Иди в ту сторону!

Я двинулся в указанном направлении. На краю проталины стоял еще один человек, певший ту же самую песню, а в снегу виднелась протоптанная тропинка. Разглядев других, скрывшихся в снежной пелене, я рысцой последовал за ними, пытаясь согреться.

До укрытия было около полумили, но я успел продрогнуть – наша одежда явно не предназначалась для подобных условий. К тому времени, когда мы оказались внутри, я стучал зубами от холода, а обувь моя промокла насквозь.

Укрытие представляло собой похожее на ангар здание, в котором было немногим теплее из-за открытой двери, но оно, по крайней мере, защищало от непогоды. Туда набилась куча народа, некоторые в корабельных комбинезонах, а другие – местные жители. Колонистов невозможно было ни с кем спутать из-за бород, а у кого-то и длинных волос. Я решил, что ни за что не стану на них походить и всегда буду чисто выбрит, как и Джордж.

Я отправился на разведку, пытаясь отыскать Джорджа и компанию, что мне в конце концов удалось. Он нашел какой-то тюк, на котором теперь сидела Молли, держа на коленях Пегги. Я с радостью отметил, что у Пег перестал кровоточить нос, но лицо ее было покрыто засохшими слезами, кровью и грязью. То еще зрелище.

Вид у Джорджа был мрачный – словно в первые несколько дней после того, как он лишился своей трубки.

– Привет! – сказал я, подойдя ближе.

Джордж огляделся вокруг и улыбнулся:

– Рад тебя видеть, Билл! Как дела?

– Если хочешь узнать мое мнение, – ответил я, – то тут сплошная разруха.

Он снова помрачнел и сказал:

– Надеюсь, рано или поздно они наведут порядок.