Небесный капитан

За разговорами Лиза едва не пропустила примерку, однако тащить новую знакомую с собой в ателье поостереглась. Она ведь не вечернее платье заказала — хотя и этим стоило бы озаботиться, — а «знаменитый» костюм шеф-пилота Браге. «Мундир» гражданского капитана шился сразу в нескольких вариантах: брюки-галифе из темно-синего и бутылочного цвета габардина с завышенной линией талии, едва ли не под грудь, — и несколько кителей на все случаи жизни. Темных и светлых, глухих со стоячим воротничком и пуговицами до горла и открытых — для ношения с белой рубашкой и галстуком. А кроме того, в соседних с ателье мастерских изготовлялись на заказ три плоские пилотские фуражки, несколько пар высоких сапог с декоративной шнуровкой — на плоской подошве и на высоких, хотя и без фанатизма, каблуках. Не забыла Лиза и про «обычные» удобные для ходьбы по пересеченной местности ботинки и кожаные краги к ним с металлическими застежками.

Так что, нет — не все сразу. Договорились встретиться за обедом в ресторане на Новом рынке и разбежались, каждая по своим делам. Правда, Лиза успела только на примерки, на все остальное уже не оставалось времени. Однако расстраиваться по этому поводу не стала: покупка снаряжения не относилась к первоочередным делам. Закупить фляги, ножи и прочее все можно будет и завтра. А сегодня Лиза купила себе полутораметровую нитку розового цейлонского жемчуга, и это — как и следовало ожидать — подняло ей настроение не хуже коньяка.

«А жизнь-то налаживается! — усмехнулась Лиза, стоя перед зеркалом в ювелирной лавке и наматывая жемчужное ожерелье себе на шею. — Купить что ли еще и бриллиантовые сережки?..»

* * *

Вечером позвонила Наде. Нервы нервами, но надо и честь знать.

— Привет! — сказала в трубку, испытывая неловкость за очередной том своих художеств.

— Вот даже не знаю, — ответила Надежда из далекого Шлиссельбурга, — послать тебя куда подальше или просто трубку положить…

— Твое право! — признала Лиза. — Но повинную голову не секут, разве нет?

— Это кто тебе сказал? — хмыкнула на том конце провода Надежда. — Иногда повинную как раз и рубят, потому что до неповинной хрен дотянешься!

— Да ладно тебе! — Лиза поняла, что скандала не будет, и несколько успокоилась. — Ты что, первый день меня знаешь?

— В том-то и дело, что не первый. Удивляюсь, подруга, что ты половину Шлиссельбурга не спалила! Мы с Клавой, грешным делом, опасались!

— Значит, простишь?

— А что с тобой делать? Ты, вообще, где сейчас?

— Я в Амстердаме.

— Вот даже как! И с чего бы это?

— В Стокгольме спать очень захотела…

— Не поняла?!

— Села на первый попавшийся борт, — нехотя объяснила Лиза, — лишь бы койка была…

— То есть в орлянку сыграли, господин капитан?

— Вроде того, — окончательно смутилась Лиза, осознав задним числом, что вела себя не как взрослая женщина, офицер и командир, а как импульсивная девушка-подросток, у которой вместо мозгов вата, сдобренная гормонами.

— А мы с Клавой решили, что ты к Райту подалась. Телефонировали ему. А он, оказывается, тоже в неведении. Так что теперь еще и он волнуется. Умеешь ты, девка, всех на уши поставить!

— Кого это всех? — возмутилась Лиза. — Ты, Клава и Райт — это всего три человека. А три это еще не все!

— Ах, ну да! Я же не огласила весь список! — в голосе Нади звучала не ирония, скорее, раздражение. — Полина, это раз. Братец твой паскудный, это два. Или их за один номер считать?

— Я позвоню Полине, — Лиза уже раскаивалась, что не связалась с Надей и Полиной в день приезда, но что сделано, то сделано. Вернее, не сделано.

— Да уж, Лизонька, постарайся! Позвони, пожалуйста!

— Кто еще?

— Еще Рощин.

— Вот черт!

— Вижу, ты девушка, так и не научилась просчитывать последствия своих безумств! — вздохнула Надя. — Ну, в самом деле! Что, так трудно было телефонировать? Не в Африке, чай! Ну, хоть телеграмму бы отправила, что ли! Все спокойнее на душе стало бы!

— Извини!

— Бог простит!

— Ну, хватит уже! — подняла голос Лиза. — Я повинилась, разве нет? Принесла… осознала… раскаялась… преклонила… Я что-нибудь пропустила?

— Покаяние! — хохотнула Надежда, которую, по всей видимости, наконец-то отпустило.

— Я каюсь и угрызаюсь! — улыбнулась Лиза, довольная, что легко отделалась. — Как твоя нога?

— Пока не до танцев, но к осеннему балу буду как новенькая.

— А мы осенью уйдем в Лемурию.

— Я в курсе, — вздохнула Надя. — Может быть, мы к тебе подъедем, а?

— Отличная идея! Когда? Куда? — обрадовалась Лиза.

Если не в Шлиссельбурге под блицами фотовспышек, то самое то. Общение с Надей и Клавой никогда не было ей в тягость. Даже тогда, когда роман с Паганелем едва не свел ее с ума. Тем более теперь, когда Паганель исчез в лондонских туманах.

«Надо бы с ним поговорить… по телефону, — подумала с раскаянием. — В конце концов, это я его бросила, а не он меня!»

— Дай подумать! — размышляла между тем Надежда. — Сейчас не могу я, — заказов невпроворот, — а на следующей неделе Клава поет в Новгороде, потом в Ниене… О! Знаю! Тридцатого у Клавы концерт в Зальцбурге. Давай тогда где-нибудь в северной Италии. Как смотришь?

— Первого августа в Виченце? — предложила Лиза.