Небесный корабль и девушка

- Ты точно спятил, раз не стыдишься говорить такое. Как только повернулся твой язык?! Если захочешь продолжить этот разговор, то собери остатки ума и крепко подумай, не выставлю ли я тебя на улицу.

- Ты ревнуешь?.. - кротко спросил Рико. - Не нужно, ведь я люблю только тебя.

- Я ревную? Ах-ха-ха! Чтобы я, белокровная леди рода Людмилы, ревновала к лошаднице?! Ступай на корабль Грозы и обласкай всех, кого там найдешь, включая самого шавана, - я даже глазом не моргну!

- Тогда в чем дело?

- В деньгах, дорогой. Конечно, в деньгах! Миловидная, с душою, гибкая, не ленивая... да с красной лентой - значит, возможно, девственница. Тут пахнет сотней эфесов! А мне ты не можешь дать и двух!

- Ну, с Низой кое-что немножко неладно... Так что не думаю, что за нее запросят больше двадцати...

Ванесса поднялась.

- Все, довольно. Я устала от жалости к себе и от твоей глупости. Даже не хочу знать, какой такой изъян у твоей избранницы. Должно быть, она безумна, как ты - мне никакого дела. У нас нет двадцати эфесов! Нет и пяти, даже одного нет! А мне нужен крытый экипаж и дюжина новых нарядов, и нянька детям. Пока не получу всего этого, не смей даже заикаться об альтессе!

С тем Ванесса-Лилит отправилась спать.

А Рико долго еще сидел за пустым столом и думал о Низе - гибкой, изящной, упругой... смуглой - но даже это почему-то в радость. И глаза у девушки особенные, о том он не сказал Ванессе. Глаза белокровных - большие, чувственные, нежные... это сверху, а всмотрись вглубь - увидишь затаенную злость. У Низы - наоборот. Жесткий, хищный прищур кочевницы: таким взглядом смотрят поверх стрелы, наложенной на тетиву. Но глубоко под броней прячется нечто трепетное, хрупкое.

* * *

Последующие дни архитектор счастья провел в большом волнении. Три человека не давали ему покоя. Первою была, конечно, Ванесса-Лилит - безмятежно спокойная, как притихший вулкан, над жерлом которого курится дымок. Вторым - купец Хорам. Он вел себя весьма достойно: вновь придя в гости к Рико, принес в подарок амфору прекрасного вина, а одет был на этот раз так, что даже Ванесса одобрительно хмыкнула. Однако вот беда: купец продолжал лелеять свою печаль по умершей невесте. То и дело зрачки Хорама меркли, будто обращались внутрь себя, а на самые пламенные речи он отвечал кратко и сумрачно: "Да, мой друг... Конечно, ты прав... Вот только не лежит душа..." Меж тем, тянуть было нельзя: корабль Грозы скоро уйдет, а когда прибудут новые пленницы с Запада - неизвестно. До того времени, чего доброго, иноземец освоится в Лаэме и уже не будет нуждаться в помощи Рико!

Была и еще одна причина, что не давала архитектору счастья покоя: Низа. Если бы кто-то в Лаэме приобрел ее, Рико сохранил бы надежду со временем разжиться деньгами и перекупить, вернуть. Но тех считанных минут, что Рико видел Низу, хватило ему, чтобы увериться: никто ее не купит. Изъян Низы таков, с которым ни один славный господин не станет мириться. Ни возьмет ни за двадцать монет, ни за десять, ни за так. Девушка уйдет вместе с кораблем Грозы, и Рико никогда больше ее не увидит. Что станется с нею на Западе - даже подумать страшно. Неходовой товар - обуза для торговца. Никакого резона хранить.

Рико обошел всех друзей-приятелей с одною и той же просьбой. Знакомцев у него хватало, многие не только жали руку при встрече, но и горячо обнимали, как брата. Ответ у всех был одинаков:

- Онорико, у меня нет ни наперстка веры, что ты вернешь долг. И так задолжал половине Лаэма, скоро тебя станут колотить в темных переулках. Потому, дружище, дам тебе ровно столько, сколько могу отдать навсегда. Возьми вот агатку... ладно, глорию.

Рико отказывался. Брать насовсем было унизительно - словно побираешься на паперти. К тому же, агатка не спасала положения, даже глория, и даже елена.

Он обратился к ростовщикам. На беду, почти ничего ценного Рико не имел: ни экипажа, ни коня, ни оружия, ни дорогих украшений. Нашлось несколько ювелирных безделушек да механические часы. Ростовщик предложил две елены за все.

- Ты меня грабишь, идов приспешник! - вскричал Рико. - Дай хоть эфес!

Делец уперся, как баран, а у Рико опустились руки. Положим, даже удастся уломать - и что? Разве один эфес хоть что-то изменит?

- Возьми в заклад мой дом, - сказал архитектор счастья. - Он стоит не меньше двуста золотых!

- Э, Онорико, плохую мысль ты уронил с языка, возьми лучше назад и проглоти. Ты не можешь заложить дом, ведь он - не твой.

- То есть как?!

- Дом принадлежит белокровной Ванессе-Лилит еще с девичества.

- Но Ванесса - моя жена!

- Ванесса - твоя, но дом - ее, все это знают. Его так и называют в городе: дом Ванессы. Вот если бы она сама пришла ко мне - дело другое.

- Деньги мне нужны, а не жене.

- Сочувствую, Онорико, но помочь не могу. У тебя имеется лишь одна подлинная ценность - сама Ванесса-Лилит. Будь она альтессой из пленниц, я бы дал за нее все четыреста золотых и остался бы в большой прибыли... Но она - белокровная, так что...

Спали тебя солнце!