Небесный корабль

Любознательность Эрколэ Сабенэ не получила полного удовлетворения. Он слушал с благоговением, но внутренний скептик дразнил его языком. Все эти изобретатели, физики и химики не являлись ли в конце концов чем-то в роде гениальных фокусников, уверяющих, что все — лишь ловкость рук, тогда как на деле тут несомненное колдовство? Они даже непостижимую природу подчинили себе и заставили проделывать фокусы!

— К сожалению, я знаю так мало, — сказал Эрколэ, — что совершенно не могу проверить то, что вы мне рассказываете. Вы с таким же успехом могли бы уверить меня и в том, что Луна или Марс сделаны из зеленого сыра. Вы говорите о радиоспектре, о котором я даже никогда ничего не слышал; да и вообще, в радии и в спектральном анализе я смыслю не больше, чем эти нашивки на моей груди. Но раз вы упоминаете о машинах, то будьте любезны, позвольте мне заглянуть хоть одним глазком в механизм вашего корабля: в колесах, поршнях и в динамике всегда есть нечто непосредственно убедительное.

— Наш механизм принесет вам одно разочарование, — сказал Крафт улыбаясь и вставая. — Разве вы не обратили внимания, что пол под нами не дрожит? Не слышно ни скрипа, ни треска. Здесь тихо, как во чреве мрака. Руль вы уже видели: он управляется сам собою; вы можете убедиться, что красное пятнышко, видимое в трубу, ни на йоту не изменяет своего положения в центре окуляра. Чего же вам еще?

— Покажите мне двигательную силу, доктор Крафт, двигательную силу!

— Как я уже сказал вам, двигательная сила высшего порядка всегда невидима. Шумят только земные духи, машины низшего разбора. Ту силу, которую мы называем «током», можно направить куда угодно. Звездное колесо вселенной не скрипит. Наш новый центр притяжения и является той двигательной силой, о которой вы спрашиваете. Теперь уже не Земля, а Марс притягивает вас. В ваших жилах поет облегченная весомость. Вы весите теперь втрое меньше, чем на Земле. «Космополис» имеет шарообразную форму. Все помещения в нем могут вращаться во все стороны вокруг центра. Когда наша вертикальная линия перемещалась от Земли к Марсу, это был для нас очень странный переход. Невидимая рука перевертывала нас, и мы чувствовали какое-то странное щекотание и вытяжение в суставах: не то, как при ревматизме, не то, как при сильном росте в детстве.

Эрколэ Сабенэ вздохнул и произнес безнадежно:

— Откровенно говоря, у меня голова кругом идет. Покажите мне хоть этот спектр прежде, чем я окончательно сойду с ума!

— Боюсь, вам не перенести этого зрелища. Требуются очень крепкие глаза. Не лучше ли вам раньше поправиться, окрепнуть хорошенько?

— Я не могу поправиться, пока не увижу всего.

— Ну, хорошо, тогда ложитесь плашмя вот здесь, на полу, где идет поперечная черта — пояс.

— Разве это и есть спектр Марса? — спросил Эрколэ Сабенэ, растягиваясь во всю длину на полу.

— Погодите! Не испугайтесь, когда я погашу всякий свет. И наденьте сначала вот это.

— Черные очки? Но я ничего не увижу в них!

— Наденьте их и закройте глаза, пока я не скажу: глядите.

Стало темно, как в могиле: Эрколэ Сабенэ закрыл глаза и, весь дрожа от напряженного ожидания, даже прижал к очкам обе ладони.

— Глядите! — раздался голос Крафта. Эрколэ Сабенэ глянул.

Словно кто сдвинул крышку с иллюминированного изнутри часового стекла. Эрколэ лежал как бы на краю светящейся бездны и глядел вниз, в волшебное сияние полос спектра. Он как бы парил над сияющим провалом во мраке. Огненные цветные полосы чередовались, переходя из одного оттенка в другой, образуя трепещущую, знойную скалу; радужный мост из пламенеющего пурпура, текучей серной желтизны, расплавленной лазури, режущей глаз ярь-зелени; радугу из радуг; ослепительное великолепие; безумие красок!.. Полоса за полосою по очереди ранили и язвили его глаза; никогда еще его сетчатка не отражала подобного фантастического, безумного бреда в красках!..

На этот раз Эрколэ Сабенэ онемел. Исконные враги в его бедной измученной душе бросились друг другу на шею, объединенные в сознании своего бессилия и ничтожества. Сам он весь ушел в зрение, превратился в пару болезненно расширенных глаз, жадно впитывавших в себя сквозь темные очки эти световые и красочные видения, которых не вынес бы его незащищенный глаз, но которые наполняли расплавленным солнцем все темные уголки его существа.

И вдруг он ослеп. Радужный мост под ним исчез. Он поплыл, лежа на вершине скалы, над бездною вселенной, уткнувшись головой в холодный непроницаемый пол. Вход в волшебную пещеру вечности захлопнулся!

X Солнечная камера и камера Земли

Кончилось тем, что Эрколэ Сабенэ поверил тому, что видел. Не всегда оправдывается тезис, что «вера есть твердая уверенность в невидимом». По временам бывает очень трудно заставить людей поверить и тому, что они видят. Эрколэ долго не верил собственным глазам. Но пламенный радиоспектр выжег из него скептицизм.