Небесный корабль

Самый воздух был по-женски мягок и нежен. Вечера были долгие, кротко-мерцающие. Две маленькие-луны всходили и заходили над чарующею флорою. Парки и сады выдыхали ароматы. Богатый растительный мир был полон женской плодоносной прелести. Томакура уносился мыслями к теплым ночам в Иошиваре, к снежно-белым цветам азалий в темной зелени кустов, к шелесту бамбуков и дыханию ирисов в крохотных садиках. Фон Хюльзен вспоминал парки помещичьих усадеб Померании, запах хвои, белые блузки и розовые зонтики над золотистым шелком волос и нежным пушком шейки, пониже затылка. Эрколэ Сабенэ мечтал о Монте-Пинчио с напудренными, благоухающими красавицами.

Но тут не было ни Корсо, ни бульваров с музыкой, ни вереницы экипажей с целой выставкой прекрасных лиц. Здесь нигде и никогда нельзя было увидеть скопления женщин. Они, видимо, были рассеяны по всем террасам, как драгоценнейшие, редчайшие цветы домашних садов. — Чаще всего мелькали матери. Но не окруженные детьми, как на Земле. Нет, то мать, играющая с одним малюткой, то мать, кормящая младенца грудью под сенью тысячелетних священных деревьев. Назначением женщины было блюсти семейный очаг и ухаживать за маленькими детьми.

В домашние сады чужих не допускали, и Эрколэ Сабенэ с Томакурой только глядели на них издали, как на землю обетованную. Но в то время, как японец мирился с тем, что сады эти остаются для него как бы запретными «цветочными лодками», Эрколэ Сабенэ не терял надежды, что наступит, момент, когда эти цветочные клетки откроются и драгоценные) колибри выпорхнут из них на волю.

И размножение и воспитание имели здесь, по видимому, одну единственную цель — создание наисовершеннейшей породы. И земные гости были достаточно компетентны, чтобы оценить уже достигнутые результаты. В сравнении с мужчинами женщины Марса были миниатюрны и чрезвычайно нежного сложения. Такие, словно точеные, стройные, тонкие и хрупкие фигурки встречались на Земле только среди кровных аристократок. Фон Хюльзен называл ручки и ножки марсианок «ангельскими». Эрколэ Сабенэ нашел однажды в траве оброненную девичью сандалию и долго с изумлением созерцал отпечаток узкой ножки на зеленом листке! На Марсе девушки не ковыляли на острых каблучках и не втискивали ноги в узкие футляры из кожи животных, но травяными стеблями привязывали, к своим белым ножкам зеленые древесные листы, подобно тому, как древние римляне обвертывали ногу лоскутом кожи. Леса были полны таких зеленых сандалий.

Лица у всех были белые и нежные, кожа почти прозрачная. Глаза карие и словно пронизанные солнцем. Густые черные или темно-каштановые волосы мантией одевали спину и плечи. Одежда доходила на тунику из тонкого тюля, цвета крокуса. Пояс напоминал четки из алых ягод боярышника… Ни волос, ни одежды не принято было украшать цветами, которые считались ведь неприкосновенными; Срывать можно было только плоды; бесплодные цветы увядали на ветках.

Воспитание детей и юношества велось в школах-садах, особых для мальчиков и для девочек. Лишь взрослыми и те и другие получали доступ в «рощу возмужалости». Там происходил подбор, первое посвящение в жизнь и в тайну любви. Молодые люди обоего пола ежедневно встречались, пока по свободному выбору не составляли пар и не заявляли в преддверии «храма продолжения рода» о своем желании познакомиться поближе. Преддверие это также представляло большую рощу из благородных, отборных древесных пород, под сенью которых обрученные пары гуляли, сколько им было угодно, пока не переступали последнюю грань. Тогда они заявляли о своем желании быть вместе записанными в «книгу жизни», на вечном древе которой являлись лишь отдельными листками. С помощью особого зажигательного стекла, устройство которого осталось тайной для так и не видевших его жителей Земли, любящим выжигали на груди портреты друг друга в знак того, что образы эти должны запечатлеться в их сердцах. И после того союз их освящался, в самом храме-саду, где вечно цветущие и редчайшие, никогда еще невиданные ими дотоле цветы, кусты и деревья давали благоуханный приют их молодому счастью. Лишь когда невеста чувствовала себя забеременевшей, пара возвращалась обратно в мир.

Чтобы избежать нового перенаселения планеты, уже приведшего некогда к всеистребительной войне, на Марсе соблюдалось строгое равновесие между числом рождений и смертей. Жители Земли долго не могли надивиться тому, что эту систему удалось привести. — На Земле они привыкли к совершенно свободному и беспорядочному удовлетворению полового влечения, не знавшему никаких границ, даже в смысле половой зрелости. Тут они встретили людей, которые не спаривались неудержимой бестолково, как животные, но добровольно подчинялись правилам, регулировавшим продолжение рода. Одним из первых условий была физическая и духовная беспорочность обоих родителей и их обоюдное искреннее желание иметь чистое и беспорочное потомство.