Небесный король: Эфирный оборотень

У Антона едва не вырвалось, что помирал он уже целых девять раз, но промолчал, крепко стиснув зубы. Еще подумают, что умом повредился. Так молча он и выпил. В этот момент в палату вошла медсестра и, увидев больных со стаканами спирта, подняла такой крик, что Михась был вынужден в срочном порядке ретироваться. Особенно досталось Антону.

— Вы что, товарищ лейтенант, — говорила обиженно молоденькая медсестра, обращаясь к нему, — Вы же только что пришли в себя. Едва не умерли, и сразу пить. Хотите, чтобы у вас поднялось давление и стало хуже?

— Да когда же от спирта хуже становилось? — подал голос небритый больной.

— А вы вообще, Федотов, не выступайте. Итак слишком много нарушений больничного режима. Я о вас доложу старшему военврачу. Он вас накажет.

Федотов предусмотрительно замолк и больше голоса не подавал. По всему было видно, что медсестра была хоть и небольшого росточка, но с характером. И пользовалась среди раненых бойцов авторитетом. Все ее любили и побаивались, поскольку девушка спуска никому не давала, держала обитателей палаты в строгости. Антону она сразу понравилась. Несмотря на небольшой рост девушка была довольно стройна и красива. Из-под белой косынки выбивалась непослушная прядь светло-русых волос, которую она то и дело заправляла обратно. Карие глаза выдавали в ней мечтательность характера, которую она всячески скрывала от окружающих за внешней строгостью.

— Как вас зовут, товарищ медсестра? — неожиданно прервал ее Антон.

— Катя, — быстро ответила девушка и сразу смутилась, — Ефрейтор медицинской службы Катерина Истомина, товарищ лейтенант.

— Товарищ ефрейтор, — сказал Антон, — разрешите вас называть просто Катей?

Девушка смутилась еще больше и проговорила еле слышно:

— А зачем? Можно ведь и по званию.

— По званию как-то официально, мы ведь сейчас не в строю.

— Ну, если хотите… — пробормотала она и вдруг набросилась на Федотова — А вы почему вчера в столовой не отдежурили? Сегодня за это второй раз пойдете, вы — легкораненый.

Бедолага Федотов покорно согласился. Отчитав бойца, медсестра Катя сразу ушла из палаты и Антон снова остался один. От нечего делать он стал смотреть в большое окно, за которым раскинулся парк. Госпиталь расположился в усадьбе какого-то помещика, после революции сбежавшего за кордон. Здание было красивое, трехэтажное с большими белыми колоннами у входа и двумя одинаковыми флигелями. Палата, где лежал Антон, находилась в правом. Все окна палаты выходили на живописный парк, посаженный и выпестованный садовниками прежнего хозяина усадьбы. Несмотря на войну и позднюю осень парк неплохо сохранился и еще являл собой великолепное зрелище. Вековые деревья, вернее те из них, что не пошли пока на дрова, а каким-то чудом пережили трудное время, красовались перед людьми своими раскидистыми кронами. Несмотря на то, что листва уже почти везде облетела, деревья казались по-прежнему величественными. Отдавало от них за версту характером прежнего хозяина, который, как поговаривали, был помещик знатный и богатый. Находясь здесь, все бойцы как-то незаметно менялись на время, словно забывали о войне, что ли. Те, что постарше, чаще вспоминали о доме и молодых годах, когда гуляли со своей зазнобой где-то под такими же деревьями, целовались. Молодежь, не имевшая опыта ни в чем, кроме войны, только смотрела на раскидистые кроны и пыталась торопливо осознать что-то неуловимое, словно скрытое за этими деревьями. Антон снова вспомнил про медсестру Катю. «Хорошая девушка, — подумал он, — Надо будет назначить ей свидание на окраине парка, когда буду здоров. Вдруг придет».