Небесный король - Эфирный оборотень. Покровители

— Сколько лет летаю, каждый старт будоражит мне кровь. Будто снова рождаюсь, — высказался вслух Джонни Питфайер.

— На этот раз у меня такое ощущение, что мы стартуем на Марс, — сказал Пит.

У самолета копошилась техническая команда. Ее старший сержант Стив Гарди подошел к Расселу и доложил:

— Сэр, все в порядке. Баки заправлены. Боезапас в комплекте. Самолет готов к старту.

— О’кей, Стив, — ответил Кремп, — твои люди свободны. И, обернувшись, приказал:

— Экипажу занять свои места.

По черной металлической лестнице все, один за другим, поднялись в кабину самолета. Устроившись в кресле пилота, майор Кремп надел гермошлем и включил тумблер связи с диспетчером.

— «Вавилон». Говорит «Труба всему 55». Готовность номер четыре. Техническое состояние — Альфа один.

— Понял, Рассел, — ответил надтреснутым голосом полковник Патерсон, лично следивший за вылетом бомбардировщика, — у тебя есть еще четыре минуты.

— Знаю, шеф.

Джонни Питфайер пощелкал тумблерами навигационных приборов, посмотрел на легкое дрожание стрелок и остался доволен.

— Предлагаю назвать наш бомбардировщик «Мамочкой». — предложил он.

— Согласен, — поддержал его Кремп, — каждый самолет должен иметь свое имя, как человек.

— Я проверил работу вооружения, кэп. — подал голос Громоотвод. — можем встретить достойно дюжину «Мигов».

— Если за дело берется Громоотвод, я спокоен, — подколол его Пит Джассини. — Хотя лично я предпочел бы заочное знакомство с «Мигами».

— Молчи, проклятый трус, — огрызнулся Билл и повернул голову влево. Повинуясь системе управления, источник сигнала которой находился у него в гермошлеме, туда же повернулась и пушка. Хармен довольно осклабился:

— Проверь лучше свой передатчик. Не хотел бы я остаться без связи раньше времени.

— Ничего, — весело откликнулся Пит, — если этот русский источник нас нащупает, все равно ничего не спасет. Даже твои бочонки с гремучей смесью.

— Эй, — окликнул их майор Кремп, — Что за настроение перед стартом? Ребята, — обратился он к Дику и Лесли, — ваша игрушка здорова?

— Так точно, сер, — отрапортовал Лесли Форд, — Ждет не дождется, чтобы дать парочку выстрелов по русскому эфирному оборотню.

— Ха, — воскликнул Пит, — Здорово ты его окрестил. Летим поохотиться на оборотня.

— Это впервые в моей жизни, — подвел итог разговору Рассел, — всем приготовиться, через минуту старт.

Веселое настроение, царившее в экипаже, сменилось напряженным ожиданием. Мерно работали приборы. Светились индикаторы топлива и забортной температуры. Рассел запустил двигатели. Мощная сила родилась где-то с боков, дав о себе знать дрожью корпуса. Стратегический бомбардировщик ожил, словно в него вдохнули жизнь, и стал выруливать на взлетную полосу. Солнце, светившее теперь слева, отразилось на черной поверхности гермошлемов экипажа. Вырулив на прямую, как стрела, полосу, бомбардировщик на мгновение замер.

— «Вавилон», здесь «Труба всему 55». Аппаратура в норме. Вооружение тоже. К старту готов.

— «Труба всему 55». Здесь «Вавилон». Старт разрешаю через пять секунд.

Рассел уставился на таймер, встроенный в панель управления. Зеленые цифры быстро сменяли одна другую. Пять, четыре, три, два…

— Старт! — раздался в гермошлеме у Рассела голос майора Патерсона, — С Богом, ребята! Соединенные Штаты на вас надеются.

Рассел мысленно перекрестился и нажатием послал свою смертоносную птицу в полет. Б-52 рванулся с места. Шасси бешено завращались, набирая обороты. Через несколько секунд разбега бомбардировщик подпрыгнул и оторвался от земли, набирая высоту, достигнув которой, взял курс в сторону бескрайнего океана. В диспетчерской башне полковник Патерсон провожал его взглядом. Только он один знал, что из этого полета стратегический ракетоносец никогда не вернется.

Последнее время Антон чувствовал какую-то тоску. Из дома давно не было писем. Служба надоела до боли в затылке, а впереди не было ничего кроме серых долгих дней. Скоро начнется поздняя осень и он будет мокнуть под дождем, съеживаясь от холода и падающих за шиворот капель, а еще от безысходности и желания заорать на всю часть, что он больше не может ждать. А дембель все не наступал.