Небесный скиталец

Я отправился по нижнему мостику к капитанской каюте, навстречу своему будущему. В кармане я нащупал компас. Отец подарил его мне в мой десятый день рождения, и я всегда носил его с собой. Это была славная вещица, гладкий ромбик из меди и стекла с откидной крышкой. На нижней стороне была гравировка: «Матросу от матроса». Когда я еще жил дома, я клал его на подушку и смотрел, как стрелка ищет север, а потом проводил линию туда, где был мой папа. Если он находился над Монголией, это было на запад, если пересекал Атлантику — значит, на восток; если он летел над Антарктикой, мои мысли устремлялись на юг, чтобы быть с ним, пока он скользил над полярными льдами. После того как он погиб три года назад, я перестал смотреть на компас, который не мог больше привести меня к нему.

Пальцы мои коснулись холодной меди, надписи, сделанной отцом. Матрос. Шаги мои ускорились. Это был миг, которого я так ждал. Я заколебался. Что, если капитан намерен прямо сейчас устроить мне экзамен? У матросов важная работа. Это они поддерживают летучесть корабля, следят за состоянием газовых отсеков с гидрием и за тем, чтобы они были полны, проверяют вентили и клапаны. Осматривают тугую внешнюю оболочку корабля, каждый дюйм ее, изнутри и снаружи, на земле и в воздухе, чтобы быть уверенным, что «Аврора» в полном порядке. Я постарался успокоить дыхание. Я надеялся, что смогу быстро ответить на любые вопросы, которые капитан может захотеть задать; надеялся, что не буду запинаться на каждом слове, как дурачок.

Оказавшись перед капитанской дверью, я легонько постучал.

— Войдите.

Его каюта была небольшая, но уютная, с одной кроватью, столом, двумя кожаными креслами с медными шляпками обойных гвоздей. Еще у него была личная туалетная комната и вместо обычного иллюминатора — большой эркер. Каюту заливал солнечный свет, нагревая дерево книжных полок и рабочего стола, за которым он сидел. Он указал мне на кресло:

— Мистер Круз, пожалуйста, присядьте.

Мне вспомнилось, как я впервые увидел его. Отец был на земле, в увольнении, а «Аврора» — в порту, и он взял меня на корабль, чтобы показать мне его. От волнения я даже ослабел. Я тогда в первый раз оказался на папином корабле. Мне было шесть. Капитан Уолкен в командной рубке разговаривал с одним из инженеров, но он тепло поприветствовал отца, и я был так горд, что папа работает вместе со столь важным человеком. Потом капитан взглянул на меня:

— Вы тоже однажды полетите, мистер Круз? — спросил он с улыбкой. На миг я онемел, потом собрался с духом и выпалил одно-единственное слово.

— Да! — сказал я, гораздо громче и храбрее, чем хотел. Капитан Уолкен рассмеялся, вскинув бровь, и посмотрел на отца.

— Этот полетит, не сомневаюсь, — сказал он.

Теперь я глядел в его лицо, ища признаки той радостной вести, которую он должен был сообщить мне. Но он казался таким официальным, совсем как на капитанском мостике. Он начал было говорить, но замолчал, раздраженно хмыкнув и глядя в окно. Это было так не похоже на него — все эти колебания, и я сразу понял, что сегодня мне добрых новостей не услышать.

— Досадная история, мистер Круз, — заговорил он. — Я дал вам обещание, а больше всего на свете я ненавижу оказываться лжецом. Нам действительно нужен новый младший матрос на «Аврору», но это будете не вы.

Я ничего не ответил, но мысли мои смешались, я все пытался понять, что такое ужасное совершил, чтобы прогневать капитана.

— Успокойся, Мэтт, — мягко сказал он, — ты не делал ничего худого. Твоя служба на этом корабле всегда была образцовой. Это не мой выбор. Меня вынудили взять младшим матросом сына Отто Лунарди.

Я, конечно, знал это имя. Отто Лунарди, магнат, владелец «Авроры» и еще более сорока воздушных кораблей огромного флота.

— Я возражал, — говорил капитан, — но Лунарди оставил это без внимания. Похоже, он решил, что сынок не годен управлять его империей, вот и сослал его на мой корабль. От меня это не зависело. Надеюсь, ты понимаешь.

— Конечно, сэр.

— Ничто не доставило бы мне большей радости, чем увидеть тебя уже теперь с нашивками матроса.

Я подумал о тисненой золотой эмблеме с изображением штурвала, что носят на воротниках матросы; я так долго мечтал о ней. Я кивнул капитану:

— Благодарю, сэр. За все, что вы для меня сделали.