Небесный скиталец

Мне не хотелось больше говорить об этом. Даже если я получу стипендию, в Академии учатся по меньшей мере два года — два года, когда я не смогу зарабатывать деньги и отсылать их маме и сестрам. Они рассчитывают на меня. Даже если бы Академия предложила мне место, я не смог бы принять его. Но почему-то я не решился сказать об этом Кейт. Мне было стыдно. Рядом с ней и всем ее богатством сама мысль о том, что ты беден, казалась постыдной. Невозможно. У нее самые добрые намерения, но сомневаюсь, чтобы она имела хоть малейшее представление о том, какова жизнь за пределами ее защищенного деньгами мирка.

Я взглянул на небо, прикинул, на сколько поднялось солнце, и вздохнул.

— Сейчас мы должны были бы подлетать к порту Сиднея, — сказал я.

Она повернулась ко мне:

— А что будет, когда мы не прилетим?

Похоже, она в первый раз подумала об этом. Я же с ужасом все время гнал эту мысль от себя. До сих пор мама, и Изабель, и Сильвия ничего не знали. Они не волновались. Теперь все изменится, если не сегодня же, то очень скоро. Я боялся, сможет ли мать пережить это, после того что случилось с отцом.

— Нас объявят пропавшими. Все решат, что мы упали в океан и затонули.

— Боже! — охнула она.

— Ваши родители сойдут с ума от беспокойства.

Она опять занялась скелетом.

— Что ж, во всяком случае, они устроят из этого неплохое шоу.

Я уставился ей в затылок, не уверенный, что правильно понял ее.

— Они обратятся ко всем важным особам, кого только знают, — продолжала Кейт, — и будут требовать информации, и ответов, и усиленных поисков.

— Ничего себе, — сказал я.

— М-м-м-м-м.

— У вас есть братья или сестры, которых больше любят? — спросил я. — Или вы одна у них на шее?

— Думаю, мои родители способны были вытерпеть только одного ребенка.

— Ну, вы довольно своенравная, — сказал я.

Она резко повернулась и уставилась на меня этими своими глазищами. Потом лицо ее смягчилось.

— Да, думаю, что так и есть. И тем не менее мне нравится, как это звучит. Правда, интригующе и захватывающе? Своенравная Кейт де Ври!

— Я начинаю сочувствовать вашим родителям, — заметил я.

— Не стоит, — отозвалась она. — Им не приходится особо терпеть мое своенравие. Есть мисс Симпкинс, а до нее было множество разных нянюшек. Как я теперь понимаю, ни одна долго не задерживалась. Моя мать ужасно занята, порхает в высшем свете, а отец руководит.

— Чем руководит?

— В основном деньгами других. Это поглощает большую часть его времени и энергии.

— А…

— О, с ними все в порядке, — продолжала она. — Они, полагаю, совершенно нормальные. Убийственно нормальные. Они не могли бы отпустить меня с дедушкой в путешествие на аэростате.

— А он действительно хотел взять вас с собой? — изумленно спросил я.

— Да нет, не хотел. Но даже если бы захотел, родители не позволили бы. Они, конечно, не желают, чтобы я училась в университете. Единственное, чего они от меня хотят, — чтобы я умела наряжаться, вести себя соответственно и не мешала им. А мои интересы, похоже, им мешают. И разговоры тоже. Мне всегда заявляют, что мои слова или ерунда, или не вовремя, или слишком дерзкие. «Кейт, ты дерзишь», — всегда говорит мама. Она ненавидит быть в неловком положении. Она скорее согласилась бы заболеть чумой, чем оконфузиться в высшем обществе. Ну там закашляться, брызнуть слюной и так далее.

— Я вот думаю, не ваши ли родители наняли пиратов потопить наш корабль.

К ее чести, она рассмеялась:

— Прошу прощения. Я слишком много болтаю, все это говорят. А ваши родители? Наверно, они скучают по вас, раз вы так часто уезжаете.

— Ну, мама, я думаю, скучает. А отец тоже служил на воздушных кораблях. Он погиб три года назад.

— Ох, как жаль. — Она казалась потрясенной. — Бедная ваша матушка. Она должна просто приходить в неистовство, слыша об «Авроре».

— Знаю, — ответил я удрученно. — Она вообще беспокойная. Она никогда не хотела, чтобы я занял это место.

— Вы ведь были совсем молоды, не так ли?

— Двенадцать — не так уж мало для юнги. Это была хорошая работа. И нам нужны были деньги.

— Так вы начали работать сразу после смерти отца?

Я кивнул:

— «Аврора» была и кораблем моего папы тоже. Капитан Уолкен, думаю, просто пожалел нас, но я не уверен, что мать когда-нибудь простит его за предложение взять меня.

— Но вы этого хотели, правда?

— Да. Я никогда не мог объяснить маме, как здорово работать на папином корабле. Все знали об отце и были очень добры ко мне, особенно капитан Уолкен. Баз сразу же взял меня под свое крыло — старший брат, которого у меня никогда не было. У меня словно вдруг появилась другая семья, небесная. И еще я часто чувствовал рядом отца, он навещал меня во сне. Но я обо всем этом помалкивал, потому что не мог показаться предателем маме, Изабель и Сильвии.

— Вы часто бываете дома?

— У нас регулярно бывают увольнения на берег. У меня две сестренки, почти такие же безобразницы, как вы. Мне следовало бы бывать дома побольше, — виновато добавил я. — Но теперь, когда не стало папы, это сложно.

— Он был великий рассказчик.

Я кивнул, пораженный, что она запомнила.