Небесный спецназ Сталина

Но вот сверху на Bf-109G-6 спикировали две «аэрокобры», немецкие пилоты, не принимая боя, переворотом через крыло ушли на пикирование. «Сталинским соколам» остался только лишь дым от форсированных двигателей.

– Леопард-1, прием, это Кожедуб. Мои «лавочкины» идут вам на смену. Выходите из боя.

– Я Поляна-2, прием. Леопард-1, выходите из боя.

– Понял вас, выхожу из боя. Пятнистые – за мной! Уходим на аэродром.

«Аэрокобры» сделали круг и полетели домой.

* * *

В этот день Волину еще дважды приходилось поднимать своих «орлят». Воздушные бои над Курской дугой отличались особой ожесточенностью. Советские летчики демонстрировали не только героическую отвагу, но и тактическое мастерство. За три года боев русские воины закалились и приобрели бесценный опыт. Но и немецкие летчики не собирались отступать! Над Кубанью краснозвездные «ястребки» впервые переломили ход воздушного сражения, а над Орлом, Белгородом и Понырями советская авиация развивала тактические успехи в воздухе.

В Сталинградской битве советские летчики-истребители дрались храбро и умело, но в небе соотношение немецких и наших самолетов в последние дни лета 1942 года было семь к одному. Но те, кто выжил в пылающем небе над Волгой, как бывший ас-штрафник Александр Волин, сейчас валили подрастерявших боевой дух «крылатых тевтонцев».

Штрафники… Они сражались в отдельной истребительной эскадрилье, подчиненной непосредственно 268-й истребительной авиадивизии 8-й Воздушной армии. Это подразделение было сформировано 18 сентября 1942 года. Командовал ею вначале майор Деркач. В небе Сталинграда все летчики были смертниками. Но воздушные лишенные наград и званий бойцы комэска штрафного авиаотряда майора Деркача рисковали еще больше, чем обычные, линейные пилоты. И это при том, что по выучке летчики-штрафники не уступали известным воздушным бойцам. Например, лейтенант Горанчук выполнил 250 боевых вылетов и был награжден орденом Красного Знамени. Но от усталости после боевых вылетов он разбил один за другим два самолета при посадке. За это опытный летчик и попал в штрафную эскадрилью. Таким же бывалым воздушным бойцом был и старшина Елисеев, выполнивший уже около сорока боевых вылетов до того, как стал штрафником. Старшина Бережко и старший сержант Горхивер совершили один 120, а другой – полторы сотни боевых вылетов. Однако они оба были обвинены в трусости и уклонении от боя. Обвинение тем более странное, что впоследствии они по несколько раз в день поднимались навстречу врагу и бесстрашно вели воздушный бой с превосходящими силами противника[16].

Ну что ж – тем хуже было гитлеровцам! Хваленые «эксперты» люфтваффе не досчитались многих своих пилотов после встречи с крылатыми штрафниками. Те обеспечили завоевателям осиновые кресты вместо железных!

Глава 7 Фронтовой треугольник

Александр Волин устало откинулся на бронезаголовник летного кресла, расстегнул летный шлем, потер горло, красное от впившихся в кожу ларингофонов. Раскрыл замок привязных ремней… За спиной и противопожарной бронеперегородкой потрескивал, остывая, мотор «Аэрокобры». За остеклением фонаря кабины медленно умирал день – выглянувшее из-за облаков закатное солнце окрасило небо в багровый цвет крови и огня. Будто боги продолжили яростные дела людей и лили там свою небесную кровь огненными мечами.

Но, как утверждает диалектический материализм – Бога нет. Хотя: «Кто войны не видал – тот Богу не молился»!..

Пять вылетов за день, восемь сбитых немецких самолетов, четверо молодых ребят из эскадрильи майора Волина заплатили своими жизнями за эти победы… Младший лейтенант Федор Кислов в районе железнодорожной станции Валуйки таранил «Хейнкель-111» – ценой своей жизни он не допустил, чтобы смертоносный бомбовый груз обрушился на стоящие под разгрузкой эшелоны… Еще трое – совсем молодые ребята – были сбиты «экспертами»-стервятниками. Жестокая статистика войны… Да вот только майору от этого не легче.

Волин выбрался из кабины, кивнул авиатехнику, тот помог ему снять парашют. Чуть в стороне от самолетов собрались летчики – курили, переговаривались вполголоса. Все так устали, что ни на обсуждение, ни на эмоции сил уже просто не осталось. Передав самолеты техникам, они все вместе пошли в столовую.

Ряды столов в просторном блиндаже, девушки-официантки из БАО[17] тихо снуют, расставляя тарелки с наваристым борщом, и отводят взгляд от пустующих мест за столом, пустых тарелок и стаканов с водкой, накрытых ломтями ржаного хлеба… Ели молча.

А майору Волину еще предстоит похоронки писать. В душе – пустота, выпил свои «наркомовские» сто граммов, и она сменилась горечью и злостью. Сколько же еще вот так отводить взгляд? А ты ведь командир, это ты не уберег!.. Не научил, не помог.

После ужина Александр пошел на командный пункт эскадрильи. «Ваш сын пал смертью храбрых в неравном бою с немецко-фашистскими оккупантами»… Сколько еще будет таких казенных слов на казенной бумаге?..

– Товарищ майор, вам письмо пришло! – это Нина, писарь. Поправила волосы, стянутые в тугой узел, сняла очки. – Возьмите, пожалуйста.