Небесный странник (СИ)

Энакин Скайуокер знал и умел многое из того, что лежало в области знаний и умений взрослых, а никак не почти восьмилетнего ребёнка. И это многое было крайне полезным приобретением для него и его любимой семьи. Да и сам Энакин знал об этом, и не без оснований гордился собой. Но так, про себя. Иначе можно было нарваться на кучу обидной критики от его почти точной копии.

Мальчик беззаботно радовался тому, что, как говорил Эйдан, умел в столь юном возрасте из пуду и пары дюрасталевых палок сотворить «конфетку». А ещё, он очень гордился тем, что в целом хорошо разбирался в технике, электронике, дроидах и даже в узлах большинства современных звездолётов! Да и не только в них, но именно эти его таланты были, бесспорно, явными.

Энакин рос очень любознательным ребёнком. Он мог починить многое, вернуть к жизни разные крутые электронные штуки или же сконструировать что-то своё. Помимо этого, он был сильным, смелым и вообще… Как говорила мама, для своих лет был очень образованным и с крайне широким кругозором, великолепным, замечательным солнышком. И если бы Энакин был бы одним ребёнком в семье, то, скорее всего, уже давно заработал бы синдром эгоиста. Слава Силе, это было не так. Он рос храбрым, добрым, временами мечтательным и очень отзывчивым к разумным малым (без идиотизма, мама с братом позаботились о том, чтобы доходчиво объяснить непоседе, что добро должно быть не только с кулаками, но и с нормально соображающей головой).

Самым главным своим сокровищем Энакин Скайуокер считал свою семью. Строгую, сильную и храбрую, а также очень любящую его маму, Шми Скайуокер. Хитрого, умного, местами коварного, но очень заботливого торгаша Уотто. Мух давным-давно стал для маленького голубоглазого блондина любимым дядей. А также своего шебутного, шиложопого, временами вредного, но всё же очень дорогого ему брата-близнеца Эйдана, с которым у него с самого рождения была своего рода обоюдная связь.

(братья Скайуокеры)

Говоря об этой связи, Энакин был уверен, что она крайне необычная и нетипичная для простых разумных. Он, как какой-нибудь эмпат, временами чувствовал брата. Его настроение, самочувствие и даже, порой, отдельные мысли. Уловить последние — было очень сложным процессом, ведь вредный брат, казалось, постоянно был загружен сотнями идей, размышлений, теорий и разобраться в этом ворохе образов было очень и очень трудно.

Самое интересное, что на этот процесс никак не влияло ни расстояние, ни, поначалу, желание самого Энакина. Порой связь проявлялась, просто врываясь в его сознание ворохом дикого энтузиазма и предвкушения, или же лютой смесью азарта и тревоги, или задумчивым перебиранием различных теорий с применением многих незнакомых ему словечек (язык он понять никак не мог, лишь эмоциональную окраску). Как позже он выяснил, Эйдан тоже ощущал что-то похожее, но иначе, менее разборчиво и не так явно.

Как-то раз, будучи дома, Энакин почувствовал, что братишка вновь попал в беду. Тогда он, не разбирая дороги, шустро побежал на улицу, и, спустя десять минут, ориентируясь лишь на внутренние ощущения, нашёл Эйдана, дерущегося с шайкой этого гнусного, уродливого братца мерзкого дага Себульбы. Тогда они с братом здорово почесали кулаки. Правда, и сами получили неслабых люлей, но с поля боя уползали победителями! А это, как промычал тогда Эйдан — главное! Именно это событие и стало толчком к изучению этой их особенности.

(Даг)

Со временем их связь лишь крепла и усиливалась, временами доставляя ощутимый дискомфорт Энакину. Она неумолимо привносила свои, качественные изменения в его довольно-таки лёгкий характер. А вот ощущения братца были всё так же приглушенными, расплывчатыми. Уже много позже, оба научились пользоваться этой их фишкой на очень приличном уровне, но в то время связь сделала из Энакина очень флегматичного мыслителя. Ведь приходилось думать и за себя, и заодно присматривать за тем шилопопым парнем, на имя Эйдан отзывающегося.

Ну а вскоре мама посвятила Энакина в причину его отличий от окружающих. И кто бы мог поверить, что у него окажется такой талант не только в технике, но и в такой непонятной штуке, как Сила?! Куча, просто огромная куча потенциала, скрытого в нереально большом объёме мидихлориан.

В один момент, страстно лелеемая им давняя мечта о том, что когда-нибудь он обязательно станет великим джедаем и спасёт галактику от всех злых говнюков, заново воспылала в его сознании, как сверхновая звезда. Вот только, как воспылала, так она и потускнела. Его брат, его пример для подражания, тот разумный, что порой был для него словно отец, тот, что знал и умел очень-очень многое, тот, кто так же мечтал, о собственных крутых способностях, связанных с Силой, оказался полностью их лишён.

Энакин был очень расстроен такой несправедливостью. Он привык к тому, что они с братом были, словно половинки одного целого, словно они две стороны одного пеггата, словно… Он даже готов был отдать Эйдану свои мидихлорианы, лишь бы тот был счастлив обладать Силой вместе с ним! Вот только это было невозможно провернуть.