Небесный суд

Капитан Флейр посмотрел вслед принцу. Тот покинул зал сразу после гостей из Гринхолла. Хардфолл подошла к капитану и встала рядом. Это был необычно интимный жест, но женщина-гвардеец проявила осторожность. На тот случай, если кто-нибудь из членов ордена тайно подслушивает их разговор. В последние несколько дней их соглядатаи стали очень скрытными, как будто заподозрили крамолу в собственных рядах. Разумеется, они окажутся правы в своих подозрениях, но совсем по другой причине, о которой даже не догадываются.

— Гринхолл скоро обо всем узнает, — осторожно произнесла Хардфолл. — После того, как возьмут образец крови машиной-анализатором.

— Они могут ничего не заметить, — возразил Флейр. — Но даже если и заметят, то, возможно, ничего не скажут. Половина царственной крови лучше, чем какое-нибудь жалкое ничтожество из королевского инкубатора, которое выберут на роль короля. Газеты и дешевые книжонки привыкли называть Алфея принцем. Его лицо хорошо знакомо электорату.

— Меня в большей степени заботит вторая половина крови нашего юного принца, — произнесла Хардфол и как бы невзначай распахнула полы плаща. На бедре у нее висел в кобуре пистолет. Вообще-то, поскольку она обладала колдовскими способностями, пистолет был ей не слишком-то нужен.

— Увязать вторую половину со мной не так-то легко, — ответил Флейр. — Лишь волшебный туман делает нас мечеными. В крови нет никаких маркеров, а волшебные способности не передаются детям. Если бы мы могли выводить чистых и феев, то обрели бы свободу уже давно, много столетий назад.

— Да, пожалуй, вы правы, — согласилась Хардфолл. — И неси наша кровь следы гиблого тумана, сыщики ордена уже давно бы установили, что принц — ваш сын, а не сын короля Юлия.

— Алфей — хэмблин, — ответил капитан Флейр. — Мой он сын или чей-то еще, главное, он нормален.

— В той степени, чтобы быть королем, — уточнила Хардфолл. — Но с другой стороны, разве мы все не отмечены судьбой? Вы ему расскажете, когда все будет кончено?

— Он все сам узнает.

— Принц мог бы проявить большую покладистость, знай он это сейчас.

— Или, наоборот, может наотрез отказаться сотрудничать с нами. Ему свобода нужна точно так же, как и нам. Мне кажется, будет лучше, если пока мы оставим все, как есть.

— Как пожелаете, мой капитан, — ответила женщина-гвардеец. Флейр вышел, а она посмотрела ему вслед голодными печальными глазами. — Как пожелаете.

Странно. После того как Оливер, проведя неделю в комнате позади церкви, собрал свои нехитрые вещи и попрощался со старым священником, у него возникло ощущение, будто он расстается с родным дядюшкой. Между ними на короткое время как будто возникло нечто вроде симпатии, некое духовное единение. Причем это было не обычное гостеприимство, оказанное нежданным гостям, которых привел с собой пройдоха Гарри Стейв, давно держащий старика на крючке шантажа. На улицах все еще можно было увидеть редких рабочих, обслуживавших газовые шахты даже в поздние ночные часы. Почему бы нет? В шахтах и подземных туннелях постоянно царит ночь.

— Вам не нужно засиживаться допоздна, — сказал Оливер. — Вы не обязаны добровольно помогать нам.

— Я могу долго не спать по ночам, — сообщил священник. — Это самое мирное время суток.

Оливер открутил крышку фляги и проверил, есть ли в ней вода.

— Я знаю, что вы имеете в виду.

И, да подтвердит его слова Великий Круг, он действительно это знал. Прошлой ночью Оливер проспал всего два часа, но вместо того, чтобы испытывать усталость, чувствовал себя так, будто целый месяц отдыхал в одном из лучших миддлстилских отелей. Более того, в часы сна все его косточки так и трепетали энергией, а кровь в жилах отзывалась на зов луны. Ему страстно хотелось выйти из дома, чтобы восхититься красотой окружающего мира, ощутить ее каждой клеточкой кожи. А его сны — они превратились в ослепительные вспышки ярких образов, воспоминаний о прошлых жизнях — их были многие сотни, и все непохожи друг на друга.

Заметив, что Оливер собрался привязать абордажный пистолет к рюкзаку, священник жестом остановил его.

— Пора развязать тот сверток, что я тебе дал.

— Ваш молитвенник со мной, не беспокойтесь.

— Это не молитвенник, — возразил священник.

Оливер развернул сверток из старого выцветшего одеяла, извлек шкатулку и надавил на двойные защелки. Когда же он приподнял крышку, его руки осветились серебристым сиянием. Это лунный свет в сочетании с содержимым шкатулки сотворил воистину чудо алхимии. Внутри находились два совершенно одинаковых пистолета с серебряными накладками на рукоятке из слоновой кости, каждый дюйм которых был покрыт гравировкой с изображениями орлиных крыльев и дуэлей, боевых полков и силуэтов людей-зверей. На слоновой кости рукояток — резные изображения льва. Зверь этот почему-то показался Оливеру ужасно знаком — копия льва с герба Шакалии. Правда, смотрелся он более примитивно, ему явно недоставало изящества и величия своего геральдического собрата.

— Это ваши пистолеты? — не удержался от вопроса юноша.

— Скажем так, их когда-то передали нашей семье.