Небесный суд

— Пойду, поищу себе лес и пещеру, Оливер. Стану жить как отшельник, как можно дальше от этих хэмблинов. Какое мне до них дело? Мне нужно душевное спокойствие, а оно приходит лишь вместе с одиночеством.

— Это как в твоей камере в Хоклэме? Тогда не вижу особой разницы, — заметил Оливер.

— Да, но только там я буду по своей собственной воле. В этом вся разница, самая главная разница в нашем мире — тебе тоже не мешало бы это уяснить для себя. Но я просил бы тебя об одной услуге…

— Проси. Я и без того тебе многим обязан.

— Первым я спас себя, затем тебя, потом всех меченых, и в последнюю очередь Шакалию. И теперь хотел бы обойтись без твоих проделок, Оливер Брукс.

— Я не стану тревожить твоего одиночества, Натаниэль. Если же дела пойдут наперекосяк, я всегда найду, где мне спрятаться. Щелей хватит. Так что за меня можешь не переживать.

Шептун расхохотался, вернее, его шипение означало смех.

— Переживать за тебя? Великий Круг, и они еще считали меня угрозой своему государству! Прощай, Оливер, и не продавай свою жизнь задешево!

С этими словами он направил стопы к зарослям, и вскоре звук его шагов затих в лесной чаще. Оливер еще какое-то время смотрел ему вслед. Было тихо, лишь время от времени ухали совы.

— Прощай, Шептун, прощай, дружище.

Не успел Шептун скрыться в зарослях леса, как рядом с Оливером возникла Хозяйка Огней.

— Если хочешь, Оливер, я могу удалить пятно с твоей души.

— Только больше не надо никаких предохранителей, хорошо?

— Его время прошло. Боюсь, он исчерпал себя.

— Думаю, это моя вина, ведь я подначивал его. Что касается моей души, то я — это я. Часть твоего существа какое-то время тоже была человеческой — настолько, что ты взяла себе в возлюбленные смертного мужчину. Но ты должна помнить, что ничто не стоит на месте. Все меняется.

Хозяйка Огней описала в воздухе круг — сверкающие мотыльки, быстро померкнувшие на фоне крошечных звезд, которые вращались вокруг нее.

— Устройство системы таково, что она способна принимать перемены. Перемены, даже в самом конце всего сущего — вот единственная истинная константа.

— Надеюсь, я не разочаровал тебя.

— Нет, Оливер. Как раз наоборот! — Хозяйка Огней улыбнулась. — Ты меня поразил!

— Мы встретимся с тобой снова?

Но она уже исчезала из виду, сквозь бледный ее силуэт виднелись деревья, проникал лунный свет.

— Лет через тысячу, вполне может быть. Твой народ не может жить, не навлекая на себя бед. Он вечно верит в то, во что верить не стоит.

Оливер вздохнул. Через тысячу лет его самого уже не будет. В отличие от Шакалии и шакалийцев. И его пистолетов. Уж они-то наверняка будут его помнить.

Мастер Резак шагал вместе с главой совета ясновидящих; их разговор эхом отдавался по коридорам главного дворца Механсии. Они уже почти дошли до воспитательных палат. Было слышно, как поблизости резвятся юные паровики — приятное разнообразие на фоне бесконечных забот, которые несла с собой должность регента.

— В этом решении ошибка исключается, — произнес Мастер Резак.

— Ее не допустили бы Паро-Лоа, — ответил глава совета. — Шестеренки Гиэр-Джи-Цу вот уже несколько недель подряд ложились в одном и том же порядке. Я сам обращался к Заке, Владыке Цилиндров, и Аджасу-Расту, и они сходятся во мнении. Так что нет никаких сомнений в том, какое тело выбрал себе на этот раз Король-Пар. И такой старый и заслуженный боец, как вы, непременно должен увидеть его.

— Хорошо, — ответил Мастер Резак. — Древние в зале мертвых шепчут его имя. Ясновидящие находят его разбросанным по всему великому узору, когда их начинает одолевать информационная хворь. Просто удивительно, как это имя до сих пор само не проскользнуло в гимны, которые распевает наш народ.

С этими словами он кивнул воспитателю, который встретил их у дверей, ведущих в детскую. Мимо прошмыгнули двое юных паровиков; на мраморном полу их гусеницы то и дело заносило в сторону. Озорники так увлеклись игрой, что даже не заметили присутствия взрослых.

— Подожди мы еще немного, и я уверен, что так оно и будет, — отозвался глава совета. — Ага, вот и он. Какой серьезный ребенок!

Ясновидящий, воспитатель и регент остановились. Юный паровик, о котором шла речь, сидел за столом. Перед ним был расстелен лист бумаги. Будущий король горного королевства был так увлечен его изучением, что не замечал ни вошедших взрослых, ни играющих вокруг него сверстников.

Разумеется, у регента имелись сомнения. Потрескавшуюся мастер-плату, которую юная мягкотелая вручила ему четыре года назад на поле кровавого побоища при Ривермарше — ту самую, что ранее принадлежала осквернителю, — полагалось стереть и отправить на переплавку. Во имя бороды Зака, Владыки Цилиндров, хотелось бы знать, в чьем теле она все-таки, в конце концов, оказалась.

— Как называется то, чем он сейчас занят? — поинтересовался Мастер Пила.