Неблагая

Рейз смеется над моим ошарашенным лицом. Вот не упустит он возможности меня побесить! Не могу понять — это он покраснел или его лицо само по себе такое розовое?

Я хмурюсь, пытаюсь понять, в чем дело.

— За что тебя прощать?

— За то, что… Понимаешь, когда мы только встретились, ты для меня была просто рядовым волшебным существом, вроде дракона. Ну, там, обычный подменыш.

Я морщу нос, вспоминая костры в Гилт Роу. Я тогда решила, что он улыбается, чтобы меня очаровать, а участие проявляет, потому что флиртует.

— Красивый подменыш, — поправляю я невнятно.

Рейз фыркает, но удерживается от комментариев:

— Я ошибся. Теперь я это понимаю. Я недооценил тебя. Думал, в тебе мало человеческого, но, Сили, ты…

У меня внутри все сворачивается, пока он подыскивает слова, и потому я закрываю глаза, чтобы сосредоточиться на звуке.

— Ты человечнее, чем кто бы то ни было, — удивляет он меня наконец. Когда я осмеливаюсь на него взглянуть, Рейз как-то странно улыбается. — Ты страстная, ты смешная, ты восхитительная и пугающая. Ты все время беспокоилась, что будет с драконом, воспринимая его не просто как оружие. Ты умеешь чувствовать и видеть гораздо больше меня. Ты вообще ни на кого не похожа, и…

На этот раз он не заканчивает предложение. В кои-то веки Рейзу не хватило слов.

Теперь мой желудок выделывает целые акробатические номера. Магия покалывает руки, сердце бешено колотится.

Все, что он сказал, — не обо мне. Дело в самом драконе: он живой, он все чувствует, он не заслуживает таких страданий, как выпали Рейзу. На секунду я думаю, все ли хорошо с драконом, но полагаю, что да. Рейз сказал, что все в порядке. И тем не менее…

Мне никто никогда не говорил ничего подобного.

— Я… — Кажется, любые слова будут неуместны. — О боги, — слабо жалуюсь я. — Тебе обязательно всегда быть таким занудой?

Что ж, красноречие — не мой конек.

Рейз так хохочет, что ушам больно, ну и пускай. Я делаю вид, что отталкиваю его дрожащей рукой, и притворяюсь обиженной. Свет вычерчивает золотые линии его ресниц, когда он запрокидывает голову. Я не могу удержаться и вяло смеюсь вместе с ним.

Потом понимаю, что, пока мы тут оба хохочем, я откровенно на него глазею, и потому быстро отвожу взгляд.

— Нет, не обязательно, — говорит Рейз, все еще усмехаясь. Когда он замечает, что я отвела глаза, он берет меня за здоровую руку и снова заставляет посмотреть на него. Его улыбка теперь представляет собой нечто среднее между намеренно вызывающей и очаровательной. — Но тебя дразнить очень весело, Исилия.

Я понимаю, что сейчас плохо соображаю, что я слаба и смущена, но при этом я сильнее и увереннее, чем когда-либо прежде. И почему-то, не сумев удержаться, я протягиваю руку и беру Рейза за подбородок, а потом поворачиваю его лицо так, чтобы в свете камина разглядеть, как же ужасно он на самом деле выглядит. Мы так много пережили.

— Знаешь, тебе не обязательно дружить со мной, — говорю я, непроизвольно поглаживая его пальцем по щеке. — Все равно ведь придется заплатить.

— Знаю. — Губы Рейза изгибаются в подобии улыбки. Я, кстати, никогда не обращала внимания на его губы, кроме того случая, когда они неуклюже прижимались к моим. А они красивые. Ничего сверхъестественного, просто пропорциональные губы. С виду мягкие.

Никогда ни в чьи губы не всматривалась.

Прежде чем я успеваю задуматься, почему вообще обратила внимание на такой странный объект, Рейз полностью накрывает мою кисть своей. Его ладонь, теплая и знакомая, слегка касается костяшек моих пальцев.

— Я тут вспомнил… — говорит он. — Мы же не погибли. Ты выиграла.

Кажется, что тот дурацкий уговор в лесу Благих был сто лет назад, хотя на самом деле прошло всего несколько дней. Я совсем о нем забыла.

— Как жаль, что мы выжили. — Сердце подскакивает к горлу, когда я вспоминаю наши нелепые условия. — По договору ты должен мне пятьдесят процентов.

— Тридцать пять и обещание. — Он торгуется непринужденно, с очаровательной улыбкой.

Да, вспоминаю я с замиранием в животе. И… оно тоже.

Я приподнимаю брови, призывая его продолжить. Надеюсь, он не заметил, как вспотела моя рука.

Проходит много времени, прежде чем он начинает говорить — мучительно много, — и вот уголки его губ слегка расходятся в стороны.

— Сили, — Рейз произносит мое имя так тихо, что, если бы он хоть на сантиметр отодвинулся от моего лица, я бы его не услышала. — Я обещаю, что тебе больше никогда не придется меня целовать. — Его лицо немного напрягается, словно за этим последует какое-то «но».

Кровь шумит в ушах.

Такое ощущение, что Рейз бросает мне вызов, пытаясь провернуть фокус, когда смотришь на кого-то и точно знаешь, о чем он думает. Но я так не умею.

Я могу только смотреть на наши почти соприкасающиеся носы, пока мы внимательно и неуютно глядим друг другу в глаза. Молча. С прижатыми к его подбородку моей и его руками. Будь на месте Рейза кто-то другой, я бы решила, что он хочет быть ко мне еще ближе. Тепло его дыхания обдает меня, когда он улыбается еще шире.

Но это же Рейз, к нему неприменимы обычные правила человеческого поведения.