Небо № 7

— Ты не понимаешь, я хочу быть для тебя идеальной, но я не хочу, чтобы меня постоянно пытались переделать — лепили из меня что-то. Макс, ты все равно бессменный житель моего сердца, но я ухожу, мне пока рано отдавать себя целиком… Я не готова. Утром я уеду.

Уход от мужчины — это как прыгнуть с парашютом, дни мучений и сомнений, много минут сдерживающего инстинкта самосохранения на выпаде — один решительный шаг и свобода.

Мой первый выход в открытый космос состоялся, да, вниз что-то тянуло, но мне абсолютно не требовался пол, чтобы стоять ровно.

— Я птица сильная! Птица гордая!

Раз уж отношения потерпели полное фиаско, я решила признаться и рассказать все про частного детектива.

— Знаешь, что ты сделала? — тихо сказал Макс. — Ты уничтожила все в наших отношениях. Я откладывал эти истории на потом — я был уверен, что расскажу их честно своей жене, когда мы будем вместе завтракать на веранде, да или просто сидя в пробках, когда ты как всегда будешь забираться с ногами на сиденье.

Макс не кричал. Не ругался.

— Хорошо, я наутро уеду.

— Давай я отвезу тебя домой прямо сейчас — ночь ничего не изменит. Знаешь, что самое странное, еще две недели назад женщина, которую я любил больше жизни, сломала свою карьеру, сфальсифицировав диагноз, и готова была целиком отдаться мне. Но я выбрал тебя. Из ответственности, потому что не мог бросить. Я хотел от тебя детей. А ты куришь в кабаках с мужиками…

— Я так и думала насчет ее диагноза. Так вот почему ты купил ей балетную студию.

— Это тебе тоже твой горе-сыщик сказал?

— Нет, это дошло до меня сплетней от мамы, которой рассказали Брушевские.

— Кто бы сомневался.

Макс закурил, смахнул снег, дождь и лед как на дне коктейля с лобового стекла. Попросил меня сесть в машину.

Я слышала лай соседского бернского зенен-хунда и не могла сдержать слез.

Наутро все пройдет. Наутро станет легче.

В моменты личной драмы работа спасает как никогда. Потому что, если бы сейчас не было работы, меня бы уже ничего не спасло и мои чувства порхали по комнате, как раненый попугай, все крича: «Позвони Максу! Вернись!»

Я любила его и любила себя. И эти две любви никак не могли ужиться.

Часть третья Любовь без права обладания

Грозовая туча. Единственная Простите мне мою любовь

Ложь открывает тому, кто умеет слушать, не меньше, чем правда. А иногда даже больше!

© А. Кристи

Я пролежала сутки молча в кровати, от стресса у меня поднялась температура до тридцати восьми, и я снова подумала, что у меня сифилис. Когда на теле появилась сыпь, я уж было решила, что это корь. Оказался нейродермит. Прописали валерьянку, пустырник, корвалол.

Мама сварила мне куриную лапшу, которую я так любила в детстве. С пассированным лучком и морковкой, корнем сельдерея, зеленью. А лапшу делали собственноручно — ножом коверкая тонкий слой теста. Потом тесто сушилось или на батарее, или в духовке.

Эмиль все время предлагал выпить, но я отказывалась.

Мама принесла какую-то волшебную настойку по рецепту троюродной бабки.

— Любовь травами не лечится, это еще Овидий сказал, не ко мне претензии, к Овидию, — сказала мама…

— Да нет, все проще, как говорил не Овидий, конечно, а Сент-Экзюпери, мы любим того, о ком заботимся…

— Это кто ж тебе такой рассказал?

— Макс.

— Никакой роман не проходит даром, хоть поумнела. Скучаешь по нему?

— Как по воздуху.

— Он отойдет. Поверь мне.

— После того как я ему созналась про сыщика, вообще не уверена. Мам, он такой хороший. У него даже недостатки положительные.

Эмиль мне налил ванну со специальными маслами — было приятно, что они так трогательно пытались привести меня в чувство.

Я иногда опускалась с головой на дно и плакала тридцать секунд, потом выныривала и пыталась ощутить жажду жизни.

Раздался звонок. Я каждый раз надеялась, что позвонит Макс. Однако позорная мелодия Алсу так и не появилась на поле битвы.

— Что делаешь? — спросил меня голос приятной наружности.

— В ванне лежу, читаю энциклопедию «Радости секса»! — решила я иронизировать, чтобы хоть как-то вернуться в прошлую себя.

— О чем читаешь?

— Да так, даосистская система продлевания полового акта у мужчин, оттягивание эякуляции.

Трубка вешается. Конец связи. Занавес.

Я перезвонила номеру, помешавшему моей депрессии проникать в центральное водоснабжение г. Москвы.

— Кстати, кто это был? — спросила я с гнильцой в голосе!

Мою депрессию трогать категорически запрещается!

— Это Николай! Книжку-то писать будем?

— Не знаю. У меня личная драма. А в таком настроении я могу писать только матерные стишки.

Он засмеялся.

— Может, тебе валерьянки попить или на слонах покататься?

— Я фанатка «Новопассита»! А если слона — то в молочном шоколаде. Между прочим, я до сих пор реабилитируюсь после той встречи!

— Когда будем договор-то подписывать?

— А это обязательно?

— Да. Ты сдаешь сценарий, он уже тянет на книгу, но я думаю, тебе труда не составит обработать все до литературного текста.