Небо для всех

– В эпоху античности здесь располагалось селение Стампе. Это название отчеканено на монетах периода Меровингов, – бойко начал экскурсию молодой гид Анри.

В офисе туристической компании мне и Лукасу предложили именно его кандидатуру, как наиболее знающего старину.

– В седьмом веке эта артерия проходила между Парижем и Орлеаном и была одной из главных дорог во французском королевстве. По ней шли паломники поклониться мощам апостола Иакова в испанский город Сантьяго-де-Компостела.

– Подождите, – я останавливаю его поток исторических данных, – Мы заказали экскурсию с одной целью, выяснить, где именно находилась авиашкола Блерио, обучающая молодых пилотов в начале двадцатого века.

– Но это было так давно и мало кому интересно, – растерянно протягивает экскурсовод.

– Никак не раньше, чем ваши достопримечательности, – парирую я, указывая на старинный готический собор.

– Это совсем другое дело, – окончательно смущается молодой человек, – надо расспросить у настоятеля храма, может быть он что-то слышал от прихожан.

– Поздно, молодой человек. Надо лучше готовиться!

Мне надоело тащить клещами информацию из неопытного сотрудника музея.

– Лукас, как говорят русские, пора на вольные хлеба. Пойдём и пораспросим местных жителей.

Провинциальный город это вам не Париж. В полдень, когда солнце жжет макушку, город как будто вымирает. Лишь приблудная собака-клошар, увязывается за нами и долго идёт следом в надежде, что перепадет кусок булки с сосиской. Но вскоре и она отстаёт, найдя тень под раскидистым каменным дубом.

Мы говорим с местными. Узнаём меньше, чем знали до того. Пора возвращаться домой. У Лукаса много незавершенных дел, к тому же мы не разобрали толком тайник в стене, там еще много бумаг, исписанных неразборчивым почерком.

Глава пятая Французские уроки

«У каждого человека две Родины —

его собственная и Франция»,

Анри де Борнье

Реймс компактный городок, но старинный и внушительный. Приятная французская провинция. Реймский собор – воплощенная готика. Васильев приехал сюда незадолго до Рождества и провёл в здешней школе несколько месяцев, застав даже цветение фруктовых деревьев и турецкой акации.

Увы, лишь через несколько месяцев Александр Алексеевич отчетливо уяснил, что ничего, кроме значительных материальных расходов лётная школа месье Анрио ему не даст. У бывшего автогонщика была несомненная предпринимательская жилка и дух авантюризма, но никак не педагогический талант. Рене Анрио пытался построить свой первый самолет, интересовался разработками лодок, словом, человеком был «высокого полета», сам схватывающий все на лету, но учить летать ему просто оказалось некогда. Того и гляди уведут из-под носа какую-нибудь новую авиационную идею, не до преподавания.

Да и чему он мог научить человека, закончившего юридический факультет Казанского университета, впервые увидевшего аэроплан только за пару недель до поступления на учёбу?

– Как жаль, месье, что вы не механик. Как жаль! Поезжайте в Этамп, – сжалился он над русским энтузиастом спустя полгода занятий в классе, когда отчаявшийся Васильев прямо спросил, когда же он, наконец, будет летать?

– Сейчас Луи Блерио, по слухам, опять проводит набор в свою школу. Поезжайте, месье Васильев. Там вас научат полёту на монопланах. Мне нужны механики, а не юристы. Механики, месье Васильев. Se la vie.

Кто он такой, Луи Блерио, о котором взволнованно говорили тогда и в дамских салонах, и в мужских клубах? Луи Блерио получил образование инженера и в двадцать три года уже основал собственное фонарное производство. Однако электрические и газовые фонари достаточно быстро наскучили молодому инженеру и он заинтересовался теорией полёта. К сожалению, первый орнитоптер – воздушный аппарат, приводимый в движение посредством последовательных махов крыльями, где в качестве двигателя применялась собственная паровая установка, так и не поднялся в воздух.

Это были годы поиска оптимального типа летательного аппарата. Инженеры во всем мире пробовали различные конструкции. Но наиболее перспективной казалась теория подъёмных сил. После нескольких лет упорного труда, в тысяча девятьсот седьмом году первый аэроплан изобретателя поднялся в воздух.

Однако всемирно известным Блерио стал спустя два года, когда Альфред Хармсворт, он же лорд Нортклифф объявил через собственную газету «Daily Mail», что им назначена награда в размере одной тысячи британских фунтов тому, кто первым пересечёт пролив Ла-Манш на аэроплане. В пари приняли участие несколько пилотов, но никому из них не удалось преодолеть пролив на своей технике. Лорд Хармсворд сам был страстным сторонником воздухоплаванья, однако этот приз он придумал не ради пропаганды спорта или авиации, а чтобы увеличить тиражи своей газеты. И он их увеличил! Интерес к полётам через пролив был столь велик, что продажи каждого номера «Daily Mail» резко пошли вверх. Статьи перепечатывали все европейские газеты.