Небо и корни мира

– Пусть идут с нами, – возразила вестница. – Я узнала даже эту ночь, которую они себе создали, – улыбнулась она. – Это ночь летнего солнцеворота. Здесь всегда что-то родится, растет… Трудно сказать, кто они теперь: земнородные, люди? Их маленький островок противостоит тьме Подземья, но когда-нибудь она подточит его, как вода подрывает склоны оврага. Ведь все-таки их души – не бездонный колодец творящей силы, рано или поздно они ослабеют. Мне жалко их… не хочу, чтобы они оставались одни. Ведь необязательно, чтобы они участвовали в битве. Им найдется место в лекарском обозе.

Яромир окликнул Райна и Май.

– Хорошо, пойдем вместе добывать солнце для здешних мест.

Райн обрадовался и от радости поднес к губам свою камышовую дудку. Над озером ярко светила луна. В камышах зашумел ветер.

– Сделай туман, Райн, – попросила Май.

Не отнимая дудки от губ, Райн кивнул, и над озером начал стлаться легкий, белый туман. Девонна в венке из фиалок пошла по лунной дорожке. Она начала медленный танец на воде – и ее отражение на темной глади озера повторяло плавные движения. Туман окутывал вестницу, словно одеяние. Май глядела на нее восхищенным взглядом.

– Она танцует для тебя, – сказала она Яромиру. – Но мы тоже рады, что видим это, правда, Райн?

Дружинники снова ехали в темноте при свете факелов. Мирко настороженно говорил князю Влашко: «Лошадям беспокойно. Случись что вдруг – они взбесятся от страха!»

Дружинникам самим приходилось все тяжелей. «И не знаешь, что больше душу выматывает – дорога или привалы», – не выдержав, пожаловался Нейви Элсту. И правда, спать в Подземье было страшно даже под охраной. Казалось, стоит закрыть глаза – и протянется к тебе из мрака чья-нибудь лапа. Жечь большие костры дружинники не решались: берегли дрова. А при небольшом свете все равно в двух шагах не было видно ни зги. «От дороги отдыхаем, а от страха никогда», – хмуро сказал в ответ Нейвилу Элстонд.

Далибор находил путевые приметы, понемногу вел дружину вперед. Веселая Ликсена в обозе совсем приуныла, за телегой угрюмо тащился Волчок. Райн и Май держали друг друга за руки, чтобы не потеряться. Кресислав признался своему стремянному: «А что-то, брат, мне невесело». «Невесело ему, – подумал Ивор. – Тут завоешь от тоски!»

Яромир и Девонна по-прежнему ехали впереди дружины, бок о бок. Уныние воинов становилось все сильнее. Легкая конница степняков напоминала стаю встревоженных птиц. Казалось, вот-вот они замечутся в темноте, словно попавшись в сети.

Вдруг вестница засияла и выехала одна вперед. Света Девонны не хватало, чтобы осветить путь, и все-таки вокруг нее дорога стала видна. Дружина ободрилась. Небожительница на серой кобыле ехала теперь в светлом круге, и ее кобыла казалась ослепительно белой.

Яромир поторопил коня, поравнялся с вестницей и оглянулся назад. Глядя из сияния во тьму, он сперва совсем ничего не различал. У него сжалось сердце, когда глаза привыкли и он разглядел войско, задние ряды которого тоскливо терялись во мраке.

Неожиданно воины увидели, что свет небожительницы стал сильнее. Теперь он вспыхнул так, что дорога впереди и по бокам стала хорошо видна, и даже на задних – на великанов и лекарский обоз – лег слабый блик. Круг света, охвативший Девонну и Яромира, раздвоился. Яромиров конь вороной масти приобрел бронзовый отблеск, высокий всадник снова обернулся назад. Войско воспрянуло духом на освещенной дороге.

– Яромир, поезжай впереди меня! – взволнованно сказала Девонна.

Яромир послушался, хотя не понял, зачем это вестнице. Но когда он выехал вперед, стало видно, что свет теперь исходит и от него самого. Неужели к нему вернулось сияние, которое было когда-то утрачено людьми в наказание за бунт их небесных предков против Престола? Или с тех пор как Яромир познал свою жену, сияние передалось к нему от нее? Он не знал. Свет объял его непроизвольно, от одной тревоги за то, что его дружина падает духом в подземной темноте.

– Ты засиял! – воскликнула Девонна.

Это поняла и его дружина. Раздались радостные крики:

– Яромир!.. Светите оба!

– Держись, Тюремщик!

А потом боевые кличи городов:

– Даргород!..

– Звониград!..

Но голоса в Подземье глушил мрак, поэтому скоро замолчали. Яромир снова поехал рядом с Девонной, освещая путь среди каменистой равнины, пересеченной балками и невысокими одиночными сопками. Вороной конь в сиянии отливал бронзой, и темно-русые волосы Яромира, в которых уже почти не было седины, давали молодой медный отсвет.

На привале у скудного костра Далибор сказал Яромиру:

– Вот что, князь. Дальше надо идти без остановок. Мы уже близко. Подойдем – и в бой. Наши на верхних ярусах услышат шум битвы. Останется только продержаться, пока не начнется тюремный бунт.

Полулежа у костра, Яромир думал.

– Мы открыто пойдем на приступ, чтобы отвлечь демонов, – подтвердил он давно принятое решение. – Далибор, твой бунт… не запоздает?

Яромир понимал, что разговор об этом бессмыслен. Далибор знает только то, что ему передали через связных.

– Что ж, – перебил Яромир сам себя. – Скоро все решится.

Радош, отходивший проверять дозоры, вернулся и сел у огня.