Небо и земля

Мотористов Быков привез из Петрограда, со Щетининского завода; наблюдателей набрал там же, из старых солдат, а подсобных рабочих нанял в Эмске. Там же принял на службу и делопроизводителя отряда, тихого сухонького старичка, необычайно деятельного, со странной фамилией Крествоздвиженский-Коркин. Мастеровые работали старательно: с утренней зари до позднего вечера они проводили время и ангарах…

Отряд был подчинен Реввоенсовету армии и находился в распоряжении Николая Григорьева…

* * *

Однажды вечером Григорьев вызвал Быкова.

— На фронте какие новости? — спросил Быков, входя в кабинет члена Реввоенсовета и глядя на огромную старательно подклеенную карту центральной России, висевшую на стене.

— Большие новости и не все хорошие, — тихо ответил Николай.

Он подошел к карте, обвел пальцем линию фронта.

— И главное, плохо, что на иных участках ненадежные люди: то там, то здесь открывается измена, командиры убегают, бросая части на произвол судьбы… В маленьких городках, где стоят наши гарнизоны, ведется кое-где контрреволюционная агитация.

— Как с летчиками у вас?

— До твоего приезда было очень тяжело. Прислали из центра авиационный отряд. Я съездил к ним — и вернулся в самом дурном настроении: люди мне показались ненадежными. Дал телеграмму в отдел комплектования в Москву. Оттуда отвечают, что я — паникер, угрожают привлечь к ответственности. И что же? Не прошло и десяти дней, как весь отряд, во главе с командиром, — три самолета, с огромным трудом собранных на наших заводах руками голодных рабочих, — перелетел к врагу. Есть среди бывших авиаторов офицеров такие, что вступают в Красную Армию, клянутся честно служить Советской власти и при первой же возможности перелетают на сторону белых. Нужно быть особенно бдительным теперь, — ведь каждая машина на счету. Интервенты шлют белогвардейцам лучшие новые самолеты. Приходится драться в небе в неравных условиях — и побеждать! Мы шлем новое коммунистическое пополнение в авиацию, и, конечно, вскоре обстановка улучшится. А как у тебя в отряде?

— Народ хороший, я за них головой поручиться могу. Только один — новенький, по фамилии Здобнов. Его покамест плохо знаю.

Вошел адъютант, принес сводку. Григорьев взял коробку с гвоздиками, молоток, сказал, покачав головой:

— Технически еще у меня плохо оборудовано. Флажков нет. Я гвоздики в карты вколачиваю, перевязываю веревочкой, — вот и получается линия фронта.

После разговора с Григорьевым Быков ни разу не выпускал Здобнова в полет одного. Всегда его сопровождали то Тентенников, то Победоносцев, то сам Быков. Здобнов понимал, что ему еще не доверяют, но ни разу не обиделся, летал смело, отлично бомбил позиции белых, в воздушном бою сбил вражеский самолет.

— Рад вашим успехам, товарищ Здобнов, — сказал Быков через месяц.

Здобнов улыбнулся, крепко пожал руку, рассказал о давних боях, и Быков впервые разрешил отправить его одного в разведку.

В то утро приехали в Эмск отец Быкова и Ваня. Старик снял на окраине города маленький домик с садом, с огородом, с банькой и заявил, что больше никуда отсюда не подастся, так и помрет здесь.

Быков провел целый день с отцом и приемным сыном, играл с ними в городки, пил квас, обедал и вернулся в отряд только под вечер…

Возле ангаров он встретил расстроенного Глеба.

— Что случилось? — спросил Быков.

— Только что известили нас: Здобнов перелетел к белым, — ответил Глеб.

Глава шестая

Вечером Николай пригласил летчиков к себе «на вечернее чаепитие», как было сказано в телефонограмме. Жил он в купеческом доме, где помещался штаб, во втором этаже, в большой комнате, заставленной старыми креслами с резными спинками и круглыми столиками с инкрустацией. В углу стояла привезенная Николаем складная кровать.

Он спал, когда вошли летчики, но, услышав шаги, проснулся и, не подымаясь, весело пробасил:

— Наконец-то, гляди, приехали! А я уже вас заждался, всхрапнул малость.

— Часы подвели, — признался Быков.

— Ну, ничего, усаживайтесь да расскажите о своих делах! За последние бои вам будет официально объявлена благодарность. Но как же случилось, что новоприбывший летчик от вас перелетел?

— Ума не приложу… Я ему сперва не доверял. Он сбил белый самолет, хорошо провел бомбежку и вот, подумай, в первый же день, как разрешил ему самостоятельно вылетать, исчез навсегда…

— Он откуда прибыл?

— Из Москвы.

— И документы у него были в порядке?

— Я сам отдел комплектования запрашивал и получил подтверждение по телеграфу.

— Дела! — проговорил Николай, заложив руки за голову. — Вам, может быть, менее понятно многое, чем мне, а у меня-сейчас такое же чувство, какое в старое время бывало, когда неожиданно проникал в организацию провокатор: вымеряешь каждый свой шаг — и невольно винишь себя, что не распознал проходимца. Так вот и сейчас кажется мне, будто я виноват, — не показал секретных телеграмм. Хотя, что же, все равно, неизбежно пришлось бы его посылать когда-нибудь в самостоятельный полет… Новые люди нужны в авиации, наши люди… А у меня для вас и новость есть!

— Какая? — спросил нетерпеливо Тентенников. — Опять кто-нибудь перелетел?