Небо и земля

Софья Гавриловна склонилась над ней.

— Как ты? — с чувством невыразимой тревоги спросила она. — Милая ты моя, хорошая…

Софья Гавриловна разрезала рукав шубы, достала пакет с бинтом и быстро перевязала раненую.

— Что делать теперь будем? — спросила Елена Ивановна и медленно поднялась со снега, как-то в сторону отставляя раненую руку.

Софья Гавриловна ничего не сказала в ответ. Молча вышли из подворотни, поглядели на дом. То крыло, где была квартира Победоносцевых, бомба пробила насквозь, но, странно, как-то особенно срезав, словно распилив.

Долго смотрела Елена Ивановна на развалины родного гнезда…

— Что ж, начнем новую жизнь на новом месте, — сказала Софья Гавриловна. — Старое ушло, новое начинается… Я знаю квартиру на Садовой, там родственники моего покойного мужа жили. Туда и переберемся.

В тот же день перебрались они на новую квартиру. И Елене Ивановне начинало казаться порой, что это случилось неспроста: со смертью отца ушло все, связанное с прошлой давнишней жизнью. Новую жизнь предстояло теперь начать вдали от родного пепелища…

Глава четырнадцатая

В ноябре Уленков одержал три победы. Теперь на личном счету у него было уже семь сбитых фашистских самолетов, да шесть самолетов он сбил в групповом бою. Семь звезд были нарисованы на фюзеляже его «ястребка», и Уленков мечтал о дне, когда к семи звездам прибавится еще двенадцать: на каждый год жизни должен прийтись один сбитый самолет врага. Он был теперь уже не тот безвестный юноша, каким его впервые узнал Тентенников. Нет, о нем уже писали, его портрет помещали в военной газете, ему однажды прислал поздравление генерал Сухотин. С какой радостью рассказал бы Уленков об этом своим старым друзьям! Но теперь он и начальник штаба Сивков были единственными старожилами полка: Горталов погиб, Тентенников пропал без вести, старый Быков где-то на авиационном заводе в тылу, майор Быков и старший лейтенант Лариков в командировке, под Москвой, — ведь там идет сейчас гигантская битва, там главный фронт Родины. И рекомендацию в партию пришлось брать от новых знакомых, а ведь всего приятней было бы иметь в числе поручителей старого командира. С нетерпением ждал Уленков возвращения Быкова в полк.

От аэродрома до Ленинграда было не больше двенадцати километров, но ни разу не удалось Уленкову побывать в городе, и о том, как жили теперь ленинградцы, он знал только по чужим рассказам. Жизнь свою сейчас Уленков называл монастырской, и верно — посторонних людей сюда не допускали, эвакуировавшихся отправляли с других аэродромов; только в часы боевых полетов видел Уленков под дымными тучами знакомые очертания города.

Казалось, доносилось на аэродром настороженное глубокое дыхание Ленинграда, и Уленков мечтал о поездке в город. Много раз он собирался отпроситься у нового командира и поехать на попутной машине, но каждый раз поездка откладывалась…

Однажды утром, сидя в штабе полка, Уленков неожиданно узнал о предстоящем получении истребителей новой свияжениновской марки.

— Пригонят их к нам? — спросил Уленков у однорукого Сивкова.

— Едва ли, — ответил Сивков, поправляя пустой рукав. — Мне говорил командир, будто человек пять летчиков пошлют в тыл. Они там ознакомятся с машинами, а потом сами поведут их в Ленинград…

— Эх, и мне бы с ними слетать! — вздохнул Уленков. — Проветриться хочется, товарищ капитан.

— Дело возможное, — ответил Сивков. — Сейчас как раз жду звонка от командира. Он назовет мне фамилии летчиков, которые должны будут полететь.

— Я подожду, если не помешаю.

— Конечно, не помешаете.

Ждать пришлось недолго. Уленков с волнением прислушивался к разговору Сивкова с командиром.

— Записывайте фамилии, — сказал начальник штаба Уленкову.

Уленков торопливо начал записывать фамилии, которые называл Сивков.

— А я? — с волнением спросил он. — Почему меня не назвали, товарищ капитан?

— Я вам прочел то, что мне продиктовано, — ответил Сивков, отнимая трубку от уха.

— Значит, мне здесь оставаться?

— Хотите сами поговорить с командиром?

Уленков утвердительно кивнул головой. Сивков передал ему трубку.

— Товарищ майор, — закричал Уленков в телефон, — докладывает лейтенант Уленков. Разрешите к вам обратиться…

— Разрешаю, — отозвался в телефонную трубку знакомый хрипловатый голос заменяющего Быкова майора Острецова.

— Я попросил бы и меня включить в число летчиков, которые полетят за новыми машинами.

Командир ответил не сразу. Умоляющими глазами глядя на Сивкова, словно от того теперь зависело все, Уленков с волнением ждал решения Острецова.

— Нет, вас я отпустить не могу, — строго и, как показалось Уленкову, раздраженно ответил командир.

— Товарищ майор, — умоляюще сказал Уленков, — ведь я там на месте с машиной ознакомлюсь…

— Пригонят самолеты — и на нашем аэродроме ознакомитесь.

— Я же недолго буду в отсутствии.

— Что вы, лейтенант Уленков, — уже с явным раздражением ответил майор, — драться в небе устали, об отдыхе мечтаете?

— Я боя не боюсь, вы сами, товарищ майор, знаете.