Небо истребителя

Смотрю на часы. Прошло всего десять минут, а впереди уже виднеется Балахна. Повернул голову назад. Городец отдалялся от меня, уменьшаясь в размерах, и казался совсем маленьким. Памятен он мне еще и первой получкой, заработанной весной 1931 года, когда я плавал матросом, ходил с рейкой по берегам Волги, переплывал ее на лодке и ручным лотом измерял глубины. Тогда активно велись исследования для сооружения на Волге каскада будущих гидроэлектростанций. Сейчас я летел над участком реки, которую измерил вдоль и поперек, изучил ее глубины и затоны, устья рек и речушек, впадающих в Волгу.

Еще мысленно не расстался с Городцом, а передо мной уже выросла Балахна — город бумажников и энергетиков. Здесь осенью 1931 года я работал на лесозаводе и вступил в комсомол. Отсюда в день своего рождения добровольцем ушел в Красную Армию. В тот день кончилась моя беззаботная юность и началась пора зрелости и мужания. Вместе с группой призывников я был направлен в отдельный кавалерийский эскадрон 17-й стрелковой дивизии. Шагая от райвоенкомата до вокзала, мы во все горло пели:

Мы красная кавалерия, и про нас
Былинники речистые ведут рассказ…

От Городца до Горького летел всего шесть минут. Этот город мне не менее памятен, чем Городец и Балахна. Здесь в 1919 году был похоронен мой отец. Не раз я бывал на его могиле. В Горьком я стал солдатом и принял присягу на верность Родине, а в 1932 году вступил в партию. Здесь после службы в армии я учился в Высшей коммунистической сельскохозяйственной школе. Мой взгляд безошибочно разглядел ее здание на улице Лядова. Оттуда я по партийной мобилизации был призван в Харьковское военное училище летчиков.

В годы Великой Отечественной войны Горький являлся крупным арсеналом страны. Он давал фронту самолеты и танки, самоходные артиллерийские установки и бронемашины, пушки и автомобили. Фашисты посылали на город бомбардировщики, но советские истребители преграждали им путь. Первое время, защитники неба не имели боевого опыта. Его часто заменяла отвага. «Умереть, но не пропустить вражеские самолеты», — было их девизом. В сорок втором году один из фашистских бомбардировщиков подходил к Горькому на большой высоте. Зенитные пушки не могли его достать. На помощь пришел высотный истребитель. Но огнем летчик не сумел сбить цель. И тогда лейтенант Петр Иванович Шавурин уничтожил врага таранным ударом. Таран советских летчиков был особенно страшным оружием для врага. Бывали случаи, когда фашисты при угрозе попасть под таранный удар отказывались выполнять боевую задачу. Я вспомнил Курскую битву…

Август 1943 года. Тогда мы четверкой на «яках» километров за пятьдесят от линии фронта встретили большую группу фашистских бомбардировщиков «Хейнкель-111». Это были лучшие стратегические бомбардировщики фашистской Германии. Первая атака, вторая, третья… Кончились боеприпасы. А «хейнкели» летят и летят. Стало жутко. Я понял, что отразить налет мы можем только ценой собственной жизни. У нас оставался один выход — таран. А как таранить? Врезаться в эту армаду сверху? Каждый из нас с собой унесет по одному бомбардировщику. Но эти отпетые пираты не свернут с курса. Мы уже сбили четыре «хенкеля», но те еще плотнее сомкнули строй и летят, точно монолитная глыба металла. Таранить нужно в лоб. Мы должны всем звеном сомкнуться крыло в крыло. И на встречных курсах, как снарядом, распороть этот монолит. И распороли. Все бомбы фашистские бомбардировщика сбросили по своим войскам, не долетев до линия фронта.

От этого воспоминания мне стало жарко. Неужели всегда так властно и безжалостно, как и сама война, будут преследовать нас воспоминания? Очевидно, так оно и будет. Войны для их участников незабываемы. От этой мысли я резко развернулся и взял курс на аэродром.

На стоянке ко мне подошел Домов и сообщил, что мы приглашены на вечеринку в честь 8 Марта. Немного смутившись, он пояснил:

— Там задумано познакомить меня с девушкой. Как, пойдем?

— Конечно! — с охотой согласился я, подумав, что это может помочь Домахе забыть свое горе, и спросил: — А как с продуктами?

— Все уже сделано. Семен Иванович, в комнате которого я живу, мужик расторопный, хозяйственный. Наши сегодняшние ужины и завтрашние завтраки уже перекочевали на квартиру хозяйки, где мы собираемся. Он на ужин пригласил и нашу официантку Соню. Так что с закуской все будет в порядке.

6.

Двое товарищей, с которыми я жил в комнате, ушли на ужин, я хотел переодеться и идти в гости, но в дверь постучали. Приехал из деревни мой брат Степан, Он уже демобилизовался, но явился в военной форме. Под Сталинградом Степан был тяжело ранен. Госпиталь. Потом снова фронт. Под Берлином мы оба воевали рядом, но не встречались. На солдатской гимнастерке Степана орден Красной Звезды и несколько медалей. Инвалид третьей группы.

Когда улеглось волнение от встречи, я сказал:

— Видишь, живем по-фронтовому.