Небо любви

— Стас, я не могу больше здесь находиться. Я устала. Забери меня отсюда, — каждый раз при приходе жениха жалобно просила Юлька.

— Даже разговора об этом не заводи, — строгим тоном возражал Волжин. — И время не трать напрасно на уговоры. Я не могу пустить все на самотек. Зная тебя, нетрудно догадаться, что, едва ты выйдешь из стен больницы, как забросишь свое лечение. А тебе обязательно нужно пройти курс. Я сейчас много работаю и не имею возможности за тобой приглядывать. А сама ты достаточно легкомысленна, чтобы свести все рекомендации врачей на нет. Это еще счастье, что с тобой не случилось ничего подобного в рейсе.

— Но я же не собираюсь сразу выходить на службу. Меня, наверное, спишут на некоторое время с летной работы.

— На некоторое время? — грозно спросил Волжин. — И ты еще смеешь надеяться снова выйти на летную работу? Лучше забудь об этом.

— Ну почему, Стас? — возмутилась стюардесса.

— Юля, давай раз и навсегда закроем эту тему. Я не намерен вести разговор о том, что давно решено, — сказал, как отрезал Волжин.

Юлька по опыту знала, что когда Стас обращается к ней так официально, по имени, то ничего хорошего ждать не приходилось. Чтобы не показывать своего раздражения, она отвернулась к окну и устремила взор на кровавый закат, зловеще озарявший стерильную палату, до смерти ей надоевшую. И впервые за последний месяц почувствовала себя не вполне счастливой. А ведь в ночь накануне свадьбы Юлька совершенно искренне думала, что оставит свою работу по первому же требованию Стаса. И не трудно было догадаться, что он очень скоро этого потребует. Но она так соскучилась по самолетам, по ребятам, девчонкам и даже по пассажирам, несмотря на то что большинство из них имели, мягко говоря, неспокойный нрав.

— Поешь лучше. Моя мать приготовила совсем недавно, все еще горячее, — прервал ее размышления Волжин, выкладывая из сумки продукты.

— Спасибо, не хочу. У меня совсем нет аппетита, — холодным учтивым тоном сказала Юлька.

Волжин приподнял ее подбородок, пытаясь заглянуть ей в глаза. Но Юлька упрямо опускала ресницы, тая под ними обиду.

— Посмотри на меня, — потребовал Волжин, продолжая сжимать пальцами ее подбородок.

Она послушно взмахнула ресницами, и вдруг, совершенно неожиданно, поплыли строчки будущих стихов:

Не спрятать грусть, не опустив ресницы,
И пальцев легкий хруст не утаить.
Мне камнем не лежать в стенах больницы,
Мне облаком прозрачным в небе плыть.

Заметив ее отсутствующий взгляд, Волжин решил, что это лучше, чем мелькнувшая в Юлькиных глазах неприязнь, которою она тщетно пыталась от него скрыть.

— Будь умницей, поешь, — смягчил тон Волжин. — Чем больше ты будешь слушаться, тем быстрее тебя выпишут.

— Слушаться кого? — спросила Юлька, упрямо сжимая пухлые губы.

— И доктора, и меня. Ведь ты не можешь утверждать, что лучше доктора знаешь, как выйти из своего состояния. Да и я посидел над энциклопедией, чтобы разобраться в твоем недуге.

Не найдя уместным что-либо говорить, Юлька отвернулась. Вся злость куда-то улетучилась, вместо нее пришли усталость и безразличие. Почувствовав себя бесправной, беспомощной, пойманной, словно зверь в капкан, Юлька тяжело опустилась на кровать.

— Вижу, ты сегодня не в настроении и мое присутствие тебя совсем не радует. Но я не уйду, пока ты не поешь, — с мягкой настойчивостью сказал Волжин.

— Хорошо, я поем, — отрешенно согласилась Юлька, послушно взяв ложку. Не ощущая во рту никакого вкуса, она молча глотала бульон, словно это было лекарство, которое ее принудили выпить.

— Вкусно, детка? — нарочито заискивающе спросил Волжин и, встретив ее удивленно-обиженный взгляд, не выдержал и рассмеялся.

— Я тебя убью! — воскликнула Юлька, пытаясь сохранить серьезное выражение лица, но не сумела, и расхохоталась.

Волжин вздохнул с облегчением и, посадив Юльку к себе на колени, стал кормить ее с ложечки. Теперь бульон и в самом деле показался ей вкусным.

— Только я все не съем, — предупредила Юлька. — Ты мне поможешь, Стас?

— С превеликим удовольствием, закладывай мне в пасть, — с готовностью согласился Волжин и широко раскрыл рот, чем вызвал у Юльки очередной взрыв смеха.

Стас понимал, что не вовремя выразил свой протест относительно Юлькиного желания вернуться на летную работу. Ему, конечно, следовало бы сдержаться и не вступать в прения с Юлькой, учитывая ее состояние, при котором нужны только положительные эмоции. Но уж очень задело его за живое Юлькино непонимание и глупое упрямство. Желая загладить свою промашку, Волжин, щекоча усами Юлькино ухо и скрывая притворство, шепнул:

— Котенок, ты пока не думай о работе, у нас еще будет время об этом поговорить. Ты мне обещаешь выбросить все дурные мысли из головы? Обещаешь?

— Я обещаю, Стас, честное слово, — потянулась к нему Юлька и с благодарностью взглянула на Волжина.

Тронутый порывом ее нежности, Стас притянул к себе Юльку и зарыл свое лицо в ее шелковистых волосах.