Небо моей молодости

Еще задолго до освобождения этого аэродрома летчики дивизии регулярно навещали его и держали под наблюдением. Делалось это просто. Пара или четверка самолетов из разных полков в течение дня несколько раз с бреющего полета выскакивала на Мокрое, делала один-два захода по стоянкам самолетов и так же неожиданно исчезала. Фашисты не успевали даже привести в действие зенитные пулеметы. Это, конечно, были не массированные удары, а короткие атаки, но и они держали немцев в постоянном напряжении.

Как-то до меня дошел слух, будто один из летчиков поспорил, что он может в момент атаки приземлиться на фашистский аэродром и затем взлететь. Для чего? Да так! Позлить немцев. Ну и якобы выполнил свое намерение - выиграл у товарища порцию "фронтовой". Фамилию его я так и не узнал. Следовательно, и мер никаких не принял, но то, что мои бойцы могли сотворить такую шутку, в этом я не сомневался.

Запорожская операция завершилась. Она ознаменовалась не только освобождением Запорожья. Наши войска сделали все возможное, чтобы спасти Днепрогэс. Рухнули надежды Гитлера на непреодолимую преграду Днепра. Во многих местах тысячи красноармейцев форсировали могучую реку не по мостам и наведенным переправам, а на рыбачьих лодках, на маленьких, наскоро сбитых из разной рухляди плотах, на чем попало - вплоть до телеграфных столбов, а порой и просто вплавь под огнем противника. Все это мы видели с воздуха и считали себя в большом долгу перед мужественными бойцами царицы полей.

Помощь наземным войскам в решении их планов всегда являлась основной задачей нашей авиационной дивизии. Не случайно и оценка наших боевых действий зависела главным образом от результатов продвижения вперед наземных войск. Даже удачные воздушные бои нельзя было считать серьезным достижением, если они носили только характер дуэлей в воздухе, без учета интересов пехоты. Вот почему каждая похвала в наш адрес, исходившая от сухопутного командования, вдохновляла нас, авиаторов, придавала новые силы. Таких примеров было много. Приведу лишь одну выдержку из приказа командующего 8-й гвардейской армией генерал-лейтенанта В. И. Чуйкова, относящуюся к действиям истребительной авиации:

"...За период Запорожской операции авиация с поставленной задачей поддержки 8-й гвардейской армии справилась отлично. Летчики-истребители надежно прикрывали боевые порядки частей и храбро дрались в воздушных боях с фашистскими стервятниками, расстраивая боевые порядки бомбардировщиков противника, нанося им большие потери, очищая воздух от немецких истребителей над полем боя..."

Дивизия действовала в двух направлениях - помогала громить врага на острове Хортица и взаимодействовала с наземными войсками в районе Никополя. После гибели командира 866-го истребительного авиаполка майора Иванова командовать полком стал майор Степан Никифорович Кузин. Новому человеку в коллективе всегда нужна помощь, тем более в боевой обстановке. Я проверил его технику пилотирования со всем пристрастием прошлого инспекторского опыта. Летал Кузин хорошо, но прежде чем командовать полком, ему нужно было детально ознакомиться с районом боевых действий. Такое ознакомление возможно только в полете, и я взял командира полка ведомым.

За нами, помню, летели Панин, Колдунов, Сырцов, Бондарь, Середин, Шамонов - сильные пилоты. Перед тем как идти на Никополь, я завел группу на Хортицу с тем, чтобы Кузин познакомился с районом поподробнее. Над южной частью острова Хортица нависла серая пелена от поднятой земли и дыма. Там работали штурмовики под прикрытием "лавочкиных" 9-го смешанного авиационного корпуса, которым командовал генерал-майор авиации Олег Викторович Толстиков. Наша дивизия иногда базировалась вместе на одних аэродромах с частями этого корпуса, вместе выполняли задачи, поставленные командованием 17-й воздушной армии. Так что летчики нашей дивизии и корпуса дружили друг с другом, и, когда я подвел свою группу к "лавочкиным", все обменялись приветствием, покачивая плоскостями боевых машин.

На подходе к Никополю я заметил на переднем крае наших войск полосу черного дыма - подумал, что бомбят, но никаких бомбардировщиков мы не обнаружили, а заметили артиллерийские вспышки. Это тяжелая артиллерия противника вела интенсивный огонь по расположению наших войск восточнее Никополя.

Один заход на штурмовку вражеских батарей заставил их прекратить огонь, но никто не ожидал, что мы попадем в зону сильного огня крупнокалиберных зенитных пулеметов "эрликон". Подавили и их. Домой только двое из нашей группы, кажется Шамонов и Панин, прилетели с пробоинами в крыльях. Ничего сложного в этом полете не было. Однако новый командир полка, майор Кузин, после посадки поблагодарил меня и летчиков за совместный полет. Он понял, что к нему отнеслись очень внимательно, и приступил к боевым делам, словно с летчиками 866-го истребительного работал давным-давно.